– Ах ты ж… – Аттари, согнулась, обхватив себя за плечи и побежала к капсуле. Она залезла в нее и дернула за рычаг раскрытия платформы. Шесть сегментов ушли вглубь и вбок, открыв складские зоны. «Одежда», прочитала Аттари, то, что нужно. Она вытащила коробку, откинула крышку. Термокомбинезон. Легкий и очень прочный. Она тут же натянула его на себя, еще раз заглянула в коробку и обнаружила на дне пару мягких, под цвет комбинезона, сапожек.
– Живем! – резюмировала Аттари.
Снаружи донеслось нетерпеливое мяуканье.
– Сейчас, Кисточка! – она надела сапоги, подождала, пока они расправятся на ногах. – Иду!
Она выскочила из капсулы и подошла к контейнеру, с которым пять минут назад шагнула на поверхность Белпарта, пьяная от своего спасения. Аттари наклонилась и провела рукой по полосе разгерметизации, и после щелчка отошла в сторону.
– Открыто, Кисточка, вылазь!
Крышка контейнера приподнялась и котоид выбралась наружу.
Чихнула.
– Как воздух? – спросила Аттари.
Кисточка отвернулась. «Сойдет» читалось в ее глазах. И не таким дышали.
Она подняла лапу, провела по ней длинным розовым языком и начала умываться.
Аттари не смогла сдержать улыбки. С Кисточкой они успели побывать во многих передрягах (правда, в такой еще не доводилось) и, каждый раз, она удивлялась нерушимому спокойствию котоида. Будто и не было ничего. Смерть им недавно своей когтистой лапой не грозила. А сюда они прилетели по собственной воле. И сейчас построят здесь дом и заживут в нем припеваюче, как парочка колонистов-даунов.
Кстати, Аттари нахмурилась. Дом. Близился закат, а ночи на Белпарте холодные. Она вернулась к капсуле и выудила из соответствующего сегмента палатку. Примерилась и бросила ее подальше. От удара палатка активировалась и начала с легким треском разворачиваться. Пока дом «строился» Аттари достала тонкое одеяло и валики подголовников. Почему-то их всегда клали два. Боялись что ли, что один потеряется? Она хихикнула.
За спиной раздалось требовательное «мяррр».
Кисточка бдит.
Настало время кормежки.
– А я бы еще и выпила! – вслух произнесла Аттари и испугалась собственного голоса. Получилось как-то сорванно и хрипло, будто она орала перед этим несколько часов кряду, не переставая.
– Ладно, – сказала она, – меня не за голос любят, а за красивые глазки.
И подхватив тяжелый пищеблок, направилась к палатке.
Они поели разведенные в воде концентраты. Запили той же водой. Не бог весть что такое, конечно, но голодная смерть им обеим не грозила. Кисточка пошла справлять надобности, а Аттари прилегла и заложила руки за голову. Светило скрылось за горизонтом на три четверти, лицо и руки закололо от холода. Нужно включить подогрев, подумала Аттари, потянулась и провела кончиками пальцев по интерактивной области на стенке. Холод медленно отступил и она почувствовала себя лучше. Теплее. Она вспомнила, как на Сцеллу, в разгар монтажа новых энергокоммуникаций, за развертку которых она отвечала, прилетела мать. И, не смотря на то, что Аттари вымоталась, как собака, ей стало тепло. Хорошо. Они проговорили всю ночь, а наутро она чувствовала себя бодрой и счастливой. Сейчас ей тоже было хорошо, но, по другой причине: она чудом избежала смерти. И она не одна, с ней ее маленькая спутница. И скоро за ними прилетят: скорее всего, это будет патруль, но может и рейдер какой-нибудь, который принял сигнал бедствия и обязан на него откликнуться. Скоро все закончится.
Вернулась Кисточка и, коротко муркнув, свернулась у нее под боком. Да, правильно. Сон – это телепорт во времени. Лучше спать, ожидая. Уснул – и перенесся на несколько часов вперед. Чудеса, да и только. Аттари отдала приказ о запечатывании палатки, закрыла глаза. И, против ожидания, быстро уснула.
Она была в доме Дикобраза, на Прайме. Он принес ей пиво и огромную вазу шитанских орехов, которые она обожала больше всего на свете.
– Господи! – воскликнула она. – Я все сейчас сожру!
– Ешь, – великодушно откликнулся он, – там еще два мешка.
Аттари запустила руку в вазу и отправила целую пригоршню в рот.
– Ты сейчас похожа на хомяка, – засмеялся Дикобраз, – надо тебя сголографировать.
Она не смогла ему ответить с набитым ртом и показала кулак. Он лишь покачал головой и спрятал лицо в ладонях. Кисточка сидела возле головизора и пыталась лапой зацепить штанину виртуального диктора. Тот почему-то морщился и отодвигал ногу.
– Слушай, – сказала она, прожевав, – они же стоят, как половина твоего дома. Откуда у тебя столько?
Дикобраз развел руками.
– Помог кое-кому, – сказал он, – и благодарность не заставила себя ждать..
– Ясно, – она пригубила пиво и закрыла глаза от наслаждения, – Прекрасно! Надеюсь, пива у тебя в достатке. Я выпью все.
Дикобраз вздохнул и уселся рядом с ней на диване.
– Аттари, – сказал он, – но ведь это же не на самом деле.
Она открыла глаза и уставилась на него.
Дикобраз выглядел озабоченным.
– Ты не здесь, не на Эридан Прайм, – произнес он, – ты на Белпарте.
– Что ты такое говоришь? – воскликнула Аттари. – Я только сегодня к тебе прилетела!
– Нет, Аттари, – он покачал головой, – ты никуда не прилетела. Ты потерпела крушение. На Белпарте.
Он приблизил свое лицо вплотную и Аттари увидела, как в глубине его глаз горит красным светом информационное сообщение шлемира:
РАССТОЯНИЕ ДО ПОВЕРХНОСТИ: -50 м.
СКОРОСТЬ: 0,00 км/с.
ПОВРЕЖДЕНИЕ КАПСУЛЫ (ПРОЦЕНТЫ): 100,00.
СОСТОЯНИЕ ЭКИПАЖА (1 ЧЕЛ): МЕРТВ
СОСТОЯНИЕ ЖИВОТНЫХ (1 ЕД): МЕРТВ
СТАТУС: КРУШЕНИЕ
– Ты разбилась, Аттари, – произнес Дикобраз, – вмазалась со всей дури в грунт и разбилась. Ты мертва и твоя кошка тоже.
Она проснулась от собственного крика. Приподнялась. В темноте горели зеленым глаза Кисточки.
– Все в порядке, – сказала она, – просто кошмар приснился. Пойду подышу воздухом.
Она выбралась из палатки и застыла, потрясенная открывшейся красотой. Тысячи раз она наблюдала это в космосе, но, часть очарования всегда скрадывали внешнеобзорные экраны, а если с поверхности планеты, то мешала засветка, или облачность или еще что-нибудь, и вот теперь… На память пришел отрывок из одного древнего стихотворения, которое она когда-то проходила в школе:
Открылась бездна звезд полна; Звездам числа нет, бездне дна.
Лучше, пожалуй, и не скажешь.
Аттари взглянула на часы. С момента крушения «Бабочки» прошло пять часов с хвостиком. Значит еще двадцать семь осталось. Может, чуть больше, может чуть меньше. Вряд ли кто прилетит раньше, район не космоходный. Основные трассы проходят в трех-четырех нульс-сутках отсюда. Это сама Аттари решила срезать и, как обычно, влетела в неприятности… Как странно, что нульс позволял связаться с любой точкой вселенной практически, мгновенно, а вот на перемещение вещественных объектов накладывал ограничения. В сто тысяч раз больше скорости света, чудовищная, непостижимая скорость, однако это – предел. За год можно было пересечь Галактику. До сих пор находились чудаки, которые с блеском в глазах, прыгали с корабля на корабль, в стремлении достичь противоложного края Млечного Пути. Космостопщики. Обычно они стартовали от окраинной звезды Младича. Это их Мекка. Сейчас-то движение поугасло, а прежде, бывало, чуть ли не каждый третий летел с катушек, мать рассказывала.
Аттари вновь запрокинула голову. Медленно обвела взглядом звездную чашу, от края до края. Красотища. Жаль голограф вместе с другими полезными вещами сегодня превратился в облако раскаленного газа. Можно было запечатлеть эту красоту. И все же что-то ее раздражало, что-то портило впечатление. И прошла целая секунда, прежде чем она осознала, что именно: одна из звездочек двигалась.
ДВИГАЛАСЬ.
На мгновение Аттари застыла, пялясь вверх, затем бросилась к капсуле. Залезла внутрь, уселась в кресло и поморщилась от внезапно вспыхнувшего дежурного освещения – глаза отвыкли. Ее дрожащие пальца коснулись сектора связи и он ожил, выведя только один пункт списка: