– Сейчас почти никто не носит траур.
Гризельда промолчала, и я тоже. Деннис не унимался:
– Она почти ни с кем не может поделиться, но со
– Передайте, что я буду через полчаса, – сказал я Мэри. Потом пошел в гостиную, к Хоузу.
Я очень огорчился, увидев, в каком он состоянии. Руки у него тряслись, лицо нервно подергивалось. Судя по всему, ему полагалось лежать в постели – так я ему и сказал. Он настойчиво доказывал, что чувствует себя совершенно здоровым.
– Уверяю вас, сэр, я никогда не чувствовал себя лучше. Никогда в жизни.
Это так разительно противоречило действительности, что я не нашелся что ответить. Нельзя не почувствовать уважения к человеку, который героически сопротивляется болезни, но Хоуз зашел слишком далеко.
– Я пришел выразить вам свое глубокое сочувствие относительно событий, имевших место в вашем доме.
– Да, – ответил я, – приятного в этом мало.
– Ужасно, ужасно. Кажется, они освободили мистера Реддинга из-под ареста?
– Да. Произошла ошибка. Он, э-э, довольно необдуманно оговорил себя.
– И полиция окончательно уверилась в его невиновности?
– Безусловно.
– Могу ли я спросить – почему? Разве... то есть... Подозрение пало на кого-то другого?
Мне никогда бы и в голову не пришло, что Хоуз может так заинтересоваться перипетиями расследования убийства.