Одно неувольнение
Вам когда-нибудь приходилось наблюдать, как мужик справляет малую нужду? Я имею в виду не сам процесс, а чисто теоретически. Обычно, если он, конечно, не левша, мужчина придерживает свои причиндалы правой рукой, дабы лилось туда, куда нужно, а не в сторону – на стенку, на пол или на соседа по гальюну. Хорошо бы при этом не отвлекаться и не задумываться о чем-то постороннем, чтобы не расплескалось случайно.
Командир роты Степа Топорков, по кличке «Комбриг», левшой не был. Поприседав перед писсуаром, он поискал правой рукой в ширинке и, выудив то, что искал, приступил к «отправлению малой естественной надобности», говоря его же словами.
В этот момент дверь в ротное помещение с шумом распахнулась, и в казарму влетел курсант Зайчиков – в робе навыпуск, без гюйса и без пилотки. Его взвод занимался во дворе физподготовкой, и он отпросился «на минутку отлить».
Дневальный, стоявший у тумбочки напротив двери в гальюн, многозначительно посмотрел на Зайчикова и мотнул головой в сторону гальюна, мол, Комбриг там.
Зайчиков понимающе кивнул. «Хорошо, что не спросил во весь голос, где Комбриг, а то нарвался бы», – подумал он. На ходу расстегивая клапан на брюках, Зайчиков влетел в открытую дверь гальюна.
– Здравия желаю, товарищ Комб… – Зайчиков запнулся, но тут же поправился. – Товарищ командир!
Комбриг скосил глаза на курсанта. «Так, – подумал он, – без головного убора – раз, роба не заправлена в брюки – два, гюйса нет – три. Непорядок!»
– Вы пошему в таком виде, товарищ курсант? – строго вопросил Комбриг с сильным белорусским акцентом.
– Так, товарищ командир, – приступив к орошению писсуара, ответил Зайчиков, – у нас физо на лабораторном дворе, меня преподаватель отпустил в гальюн на минуту.
– Это я понымаю, шо физо, нэпонятно, пошему вы в таком виде?
Зайчиков с подозрением покосился на командира роты:
– Так я же говорю… физо… форма одежды… для спорта…
– Если вы вышли из строя физподготовки, то должны привести форму одежды в порядок, и уже потом следовать в нужное место.
«Нужное место – это нужник, что ли?» – подумал Зайчиков.
– Мы же переодевались в спортзале, а бегали на улице, перед казармой, – попытался объяснить он.
Диалог происходил под аккомпанемент двух веселых струек, льющихся из курсанта и командира.
– Не надо оправдываться. Я спрашиваю, пошему вы нарушаете форму одежды, товарищ курсант? – продолжал бубнить Комбриг, тупо глядя на стенку перед собой.
Зайчиков нахмурил лоб и поджал губы, задумавшись. Он никак не мог понять, что же ответить командиру. «Ну что ты распинаешься перед Комбригом, Заяц? – переживал за товарища дневальный. – Давно бы сказал, мол, виноват, исправлюсь. И все!»
– Виноват, товарищ капитан второго ранга! – словно услышав подсказку дневального, ответил Зайчиков.
Дальше Комбриг сделал то, чего никто из присутствующих не ожидал: он переложил в левую руку то, что все это время держал правой, принял стойку «смирно» и, приложив освободившуюся руку к козырьку фуражки, торжественно произнес (всё под тот же аккомпанемент струек):
– За нарушение формы одежды объявляю вам одно неувольнение!
…В результате дневальный пострадал физически, а Зайчиков морально. Первый, согнувшись пополам от хохота, ударился лбом о тумбочку. Второй же, оторопев от увиденного, забыл основную мочеиспускательную заповедь – не отвлекаться, – вследствие чего облил стенку и забрызгал ботинки – свои и Комбрига.
Мыльная опера
Учебный корабль «Смольный» с толпой эрзац-штурманов на борту шёл вдоль берегов Африки. Человек пятнадцать курсантов столпилось у борта, наблюдая за играющими с кораблём дельфинами. Эти морские аборигены резвились, как дети в «лягушатнике». Выпрыгивали из воды, подныривали под днище, играли друг с другом в чехарду, весело поглядывая на будущих флотоводцев, мол, чего там стоите-скучаете, прыгайте к нам, поплаваем вместе.
А курсанты смотрели на них сверху вниз и завидовали. Погодка – прелесть! Солнышко шпарит прямо в темечко, водичка океанская, наверно, как парное молоко тёплая. Эх, искупаться бы сейчас! Поплавать с дельфинами в атлантических водах! И для тела приятно, и было бы, что рассказать домашним, мол, купались почти на экваторе (всего каких-то семь градусов широты не дошли до пояса планеты). Рядом, на левом траверзе, виден был берег Африки – пальмы, пальмы, пальмы. Экзотика! Пейзаж ласкал глаз.
Вдруг на палубу упала тяжёлая капля, за ней другая, третья… И тут разверзлись «хляби небесные», будто включили сотню душей одновременно. Даже не душей, а пожарных шлангов! Такого дождя курсантам ещё не приходилось видеть – вода лилась сплошной стеной.
Спрятавшись под козырьком палубы, молодежь с восторгом наблюдала за разгулом африканской стихии. Вдруг позади них открылась дверь, и из недр корабля вышел старший на борту – вице-адмирал Волин. Хорошо, что курсанты знали своего начальника училища в лицо, потому что видок у него был, мягко говоря, не совсем адмиральский. Ни фуражки, ни погон, ни галстука, даже брюк на нём не было – одни плавки. В таком виде адмирала видели впервые. В руках голый адмирал держал мочалку и мыло. Полотенце он бросил курсантам: «Подержите-ка!», вышел под дождь, намочился и стал деловито намыливаться.
Курсанты ошалело глядели на Волина. Такого им ещё не приходилось видеть: адмирал моется под дождём! Кто-то даже пожалел, что под рукой не оказалось фотоаппарата.
Пока ребятишки глазели на адмирала, тот уже намылился и встал под струи дождя смываться.
– Ну что смотрите, молодёжь? – весело крикнул им Волин, смывая мыльную пену. – Вам бесплатный душ предлагают, а вы стоите.
– А что, товарищ адмирал, нам тоже можно? – спросил кто-то из курсантов.
– Конечно! – разрешил адмирал, выпустив изо рта струйку воды. – Дуйте за мочалками.
Народ молниеносно разбежался. Через пару минут толпа раздетых курсантов выскочила обратно и стала весело намыливаться, довольная таким приключением. Адмирал к тому времени закончил банные процедуры и вытирался полотенцем, с интересом поглядывая на подчинённых.
Намыленные курсанты вышли на палубу под струи дождя смыть мыло, и тут словно кто-то перекрыл кран – «хляби небесные» заткнулись. Дождь прекратился так же моментально, как и начался. Дюжина намыленных курсантов стояла перед адмиралом и глупо хлопала глазами, разбрызгивая веками мыльную пену.
Адмирал спокойно собрал свои шильно-мыльные причиндалы, бросил на плечо полотенце и хохотнул, глядя на своё мыльное войско:
– Ну что, салаги, искупались? Это называется тропический ливень – запомните! Идет сильно, но недолго!
Ещё раз с удовольствием посмотрев на результаты своей шутки, смилостивился:
– Ну ладно, караси, дуйте в душевую. Я сейчас распоряжусь, вам дадут воду на пять минут. Кто не успеет – я не виноват. Брысь отсюда!
Толпа рванула по трапу вниз, в душевую, оставляя по дороге островки мыла. Обмыться тёплой водичкой успели все. Потом тем же составом делали приборку на центральном трапе, забрызганном мылом.
Так что, хоть и не довелось им поплавать в океане с дельфинами, но тема для эроти…, пардон, экзотического рассказа у курсантов появилась – как адмирал намылил им шеи в тропиках.
Бедный Вася
Флотская форма всегда была центром притяжения. К ней с вожделением притягивались взгляды как мальчишек (эх, примерить бы на себя тельняшечку!), так и женского пола, который интересовался, в основном, обладателями бескозырок, бушлатов и брюк-клеш. Пройдёшься этак в форме где-нибудь в глубинке нашей бескрайней Родины – половина женского населения твоя. Как говорится, кричали женщины «Ура!» и в воздух лифчики бросали!
Всем хороша форма военно-морского курсанта, одно плохо: всего два кармана, и те в брюках. А в них не много положишь – брюки широкие только снизу – клёш, а верхняя часть – в обтяжку. Сунешь в карман ключи или пачку сигарет, сразу такое впечатление, что это не из кармана выпирает, а откуда-то рядом… мужское достоинство наружу лезет. Возникает вопрос: где хранить документы?