– Ха! – вскричал я. – Если речь идет о загадке, ответ на которую вы хотели бы узнать, то я настоятельно рекомендовал бы вам обратиться к моему другу, мистеру Шерлоку Холмсу, прежде чем отправиться в полицию.
– О, я про него слышал, – ответил мой посетитель, – и был бы очень рад, если бы он занялся этим делом, хотя, конечно, я должен прибегнуть к помощи официальной полиции. Вы не дадите мне рекомендательное письмо к нему?
– Ну, я сделаю кое-что получше, отвезу вас к нему сам.
– Буду бесконечно вам обязан.
– Возьмем кеб и поедем к нему вместе. Как раз успеем позавтракать с ним. У вас хватит на это сил?
– Да. Мне будет не по себе, пока я не расскажу мою историю.
– Тогда моя горничная сбегает за кебом, а я вернусь к вам через минуту.
Я кинулся наверх, вкратце объяснил дело моей жене и пять минут спустя уже ехал с моим новым знакомцем на Бейкер-стрит.
Шерлок Холмс, в халате, как я и предвидел, удобно расположился в гостиной, почитывая столбец личных объявлений в «Таймс» и выкуривая перед завтраком свою утреннюю трубку, набитую кусочками прессованного табака и недотлевшим пеплом, оставшимися со вчерашнего дня, тщательно высушенными и собранными на уголке каминной полки. Он принял нас с обычной спокойной вежливостью, распорядился приготовить еще яичницу с беконом и разделил с нами сытную трапезу. Потом усадил нашего нового знакомца на диван, подложил ему под голову подушку и поставил возле него стакан бренди с водой.
– Нетрудно заметить, что вы пережили нечто необычное, мистер Хэзерли, – сказал он. – Прошу, прилягте и чувствуйте себя абсолютно как дома. Расскажите нам все, что можете, но, устав, делайте перерыв и освежайте силы этим бодрящим напитком.
– Благодарю вас, – сказал мой пациент, – но я почувствовал себя новым человеком, когда доктор сделал мне перевязку, а ваш завтрак, думается, довершил лечение. Я постараюсь занять как можно меньше вашего драгоценного времени, а потому сразу приступлю к рассказу о том, что со мной приключилось.
Холмс сидел в своем глубоком кресле, утомленно полуопустив тяжелые веки – поза, которая маскировала его проницательную и энергичную натуру, – а я сидел напротив него, и мы молча слушали странную историю, которую подробно излагал нам наш посетитель.
– Вам следует знать, что я сирота, холостяк и живу один в лондонской квартире. По профессии я инженер-гидравлик и приобрел большой опыт в своей работе за семь лет, пока состоял в учениках в известной фирме «Веннер и Майтсон» в Гринвиче. Два года назад, завершив срок своего ученичества, а кроме того, унаследовав приличную сумму денег после кончины моего отца, я решил открыть свое дело и снял мастерскую на Виктория-стрит.
Полагаю, для всех начало независимой деятельности оборачивается тяжким испытанием. А для меня оно оказалось даже очень тяжким. В течение двух лет мне выпали только три консультации и один небольшой заказ, и это абсолютно все, что принесла мне моя профессия. Общий мой заработок составил двадцать семь фунтов десять шиллингов. Каждый день с девяти часов утра и до четырех я ждал в моей крохотной конторе, все более утрачивая надежду, пока не начал думать, что никакой работы мне никогда не дождаться.
Однако вчера, когда я уже собрался уйти из конторы, вошел мой клерк и доложил, что меня хочет видеть по делу какой-то джентльмен. Он подал мне карточку с выгравированной на ней надписью «полковник Лизандер Старк». Следом за ним вошел и сам полковник, человек выше среднего роста, но на редкость худой. По-моему, я в жизни не видел столь худого мужчину. Его лицо резко сужалось к носу и подбородку, а кожа щек туго обтягивала торчащие скулы. Однако худоба казалась его природной особенностью, а не следствием болезни, так как глаза у него были ясными, походка энергичной, а осанка внушительной. Одет он был просто, но респектабельно, а его возраст, на мой взгляд, был ближе к сорока, чем к тридцати.
«Мистер Хэзерли, – сказал он с чуть немецким акцентом, – вас мне рекомендовали как человека не только опытного в своей профессии, но и умеющего хранить доверенные ему секреты».
Я поклонился, чувствуя себя польщенным, как был бы польщен на моем месте любой молодой человек.
«Могу ли я спросить, кто дал мне такую превосходную рекомендацию?»
«Ну, будет, пожалуй, лучше, если пока я вам не отвечу. Из того же источника я знаю, что вы сирота, холостяк и живете в Лондоне один».
«Совершенно верно, – ответил я. – Но вы извините меня, если я скажу, что не вижу, какое отношение это имеет к моей профессиональной квалификации. Ведь, насколько я понял, вы желали поговорить со мной на профессиональную тему?»
«Разумеется. Но вы убедитесь, что все сказанное мной имеет отношение к делу. Я намерен предложить вам профессиональный заказ, но необходима абсолютная секретность – АБСОЛЮТНАЯ секретность, вы понимаете, и, естественно, в этом надежнее положиться на одинокого холостяка, чем на человека, живущего в окружении членов своей семьи».
«Если я дам обещание хранить тайну, – сказал я, – вы можете быть абсолютно уверены, что я его сдержу».
Пока я говорил, он не спускал с меня глаз, и я никогда еще не видел такого подозрительного и сверлящего взгляда.
«Так, значит, вы обещаете?» – сказал он наконец.
«Да, я обещаю».
«Абсолютное и полное молчание до, во время и после? Никаких упоминаний устно или письменно?»
«Я уже дал вам слово».
«Очень хорошо». – Внезапно он вскочил, молниеносно метнулся через комнату и распахнул дверь. Коридор за ней был пуст.
«Все в порядке, – сказал он, возвращаясь. – Я знаю, какое любопытство вызывают у клерков дела их хозяев. Теперь мы можем поговорить безопасно». – Он придвинул кресло почти вплотную к моему и вновь уставился на меня тем же взыскующим взглядом. Странные выходки этого человека без плоти пробудили во мне отвращение и что-то похожее на страх. Даже опасение лишиться клиента не помогло мне скрыть нетерпение.
«Прошу, изложите, что вам требуется, сэр, – сказал я. – Мое время дорого».
Да простит мне Небо эту мою последнюю фразу, но она вырвалась у меня сама собой.
«Пятьдесят гиней за одну ночь работы вас устроят?» – спросил он.
«И очень».
«Я сказал: одна ночь работы, но «один час» было бы точнее. Мне просто требуется ваше мнение о гидравлической штампующей машине, в которой что-то разладилось. Если вы покажете нам, в чем помеха, мы без задержки сами ее устраним. Что вы думаете о таком заказе?»
«Работа выглядит не сложной, а оплата очень щедрой».
«Именно так. Мы хотим, чтобы вы приехали с последним поездом».
«Куда?»
«В Эйфорд в Беркшире. Местечко вблизи границы с Оксфордширом и милях в семи от Ридинга. Поезд с Паддингтонского вокзала доставит вас туда примерно в одиннадцать пятнадцать».
«Хорошо».
«Я приеду в карете встретить вас».
«Значит, надо будет еще куда-то ехать?»
«Да, наше маленькое местечко в сельских просторах. В добрых семи милях от станции Эйфорд».
«Значит, мы вряд ли доберемся туда раньше полуночи. Полагаю, обратного поезда в такое время нет. И я буду вынужден заночевать там».
«У нас найдется где вас уложить».
«Все так неудобно. Не мог бы я приехать пораньше?»
«Нас устраивает, чтобы вы приехали поздно вечером. Для возмещения неудобства мы и платим вам, никому не известному молодому человеку, сумму, которая обеспечила бы консультацию самых известных лиц вашей профессии. Но, разумеется, если вы хотите отказаться, времени для этого у вас предостаточно».
Я подумал о пятидесяти гинеях и о том, как я в них нуждаюсь.
«Вовсе нет, – сказал я. – Я с охотой готов исполнить ваши пожелания. Однако мне хотелось бы поподробнее узнать, что именно от меня потребуется».
«Разумеется. Вполне естественно, что обещание хранить тайну, которое мы с вас взяли, разожгло ваше любопытство. У меня нет желания связывать вас словом, прежде чем вы получите нужные объяснения. Полагаю, никакой опасности, что нас подслушают, абсолютно нет?»