– Но какого?
– А вы никогда, – сказал Шерлок Холмс, нагибаясь ко мне и понижая голос, – вы никогда не слышали про Ку-клукс-клан?
– Никогда.
Холмс полистал лежавший у него на коленях том.
– А вот! – сказал он затем. – Ку-клукс-клан. Название восходит к воображаемому сходству со звуком взводимого ружейного затвора. Это страшное тайное общество было организовано бывшими солдатами южан после войны Севера с Югом, и его разветвления быстро возникли в разных частях страны, в первую очередь в Теннеси, Луизиане, обеих Каролинах, Джорджии и Флориде. Свое влияние оно использовало в политических целях, главным образом для терроризирования негров-избирателей и убийств или выживания из страны своих противников. Его нападения обычно предшествовались предупреждением, посылаемым намеченной жертве в несколько фантастичной, но узнаваемой форме – дубовая ветка с листьями в некоторых местах, семечки дыни или зернышки апельсина в других. По получении жертва могла либо публично отречься от своих прежних убеждений, либо бежать из страны. Если же человек пренебрегал угрозой, его уделом, его неминуемым уделом, была смерть, причем чаще всего в какой-либо необычной и непредвиденной форме. Столь совершенной была организация этого общества, и такими систематичными были его методы, что практически неизвестны случаи, чтобы кому-то удалось противостоять ему безнаказанно или чтобы совершившие очередное преступление были изобличены. Годы и годы организация процветала вопреки усилиям правительства Соединенных Штатов и лучших слоев населения Юга. В конце концов в тысяча восемьсот шестидесятом году движение это довольно внезапно угасло, хотя и после этой даты случались спорадические вспышки того же характера.
Заметьте, – сказал Холмс, откладывая том энциклопедии, – внезапный крах организации совпал по времени с исчезновением Оупеншо из Америки с их бумагами. Вполне возможно, что тут мы сталкиваемся с причиной и следствием. Неудивительно, что за ним и его близкими охотились абсолютно беспощадные люди. Легко понять, что этот список и дневник могли скомпрометировать каких-то ведущих деятелей Юга и что многим по ночам не спится из-за их пропажи.
– Так, значит, страница, которую мы видели…
– Именно такая, какой следовало ожидать. Если я помню верно, на ней значилось: «Зернышки А, Б и В». То есть им послано предупреждение. Затем следуют записи, что А и Б убыли, то есть покинули страну, и, наконец, что В навещен с, боюсь, зловещим исходом для В. Ну, думается, доктор, мы пролили некоторый свет в эти потемки, и, по моему мнению, единственный шанс для молодого Оупеншо тем временем – поступить так, как я ему сказал. Сегодня вечером больше нечего обсуждать или предпринять, а потому передайте мне скрипку, и попытаемся на полчаса забыть удручающую погоду и еще более удручающие деяния членов рода человеческого, к которому принадлежим и мы.
К утру развиднелось, и солнце сияло за дымным пологом, висящим над великой столицей. Когда я спустился, Шерлок Холмс уже завтракал.
– Простите, что не стал вас дожидаться, – сказал он. – Предвижу, мне предстоит нелегкий день в связи с делом молодого Оупеншо.
– Какие шаги вы предпримете? – спросил я.
– Это зависит от результатов моих начальных розысков. Возможно, мне все-таки придется поехать в Хоршем.
– Вы не отправитесь туда сразу?
– Нет, я начну с Сити. Позвоните, и горничная принесет вам кофе.
В ожидании я взял со стола неразвернутую газету и начал ее проглядывать. Глаза мои приковал заголовок, от которого мое сердце похолодело.
– Холмс! – вскричал я. – Вы опоздали!
– А! – сказал он, ставя чашку на блюдце. – Как я и опасался. Каким образом это было устроено? – Тон его был спокоен, но я видел, как глубоко он потрясен.
– Я увидел фамилию Оупеншо и заголовок «Трагедия вблизи моста Ватерлоо». А вот заметка: «Вчера вечером между девятью и десятью вечера констебль Кук из восьмого участка, дежуривший вблизи моста Ватерлоо, услышал крик о помощи и всплеск воды. Однако ночь выдалась на редкость бурная и темная, так что, несмотря на содействие нескольких прохожих, предпринять спасение оказалось невозможным. Тревога все же была поднята, и благодаря помощи речной полиции тело утопленника было найдено. Им оказался молодой джентльмен, которого, как следует из адреса на конверте в его кармане, звали Джон Оупеншо, и он проживал вблизи Хоршема. Предполагается, что он, вероятно, торопился успеть на последний поезд с вокзала Ватерлоо и в спешке, да еще в непроглядной тьме, сбился с пути и сорвался с края одной из небольших пристаней для речных катеров. На теле не обнаружено никаких следов насилия, и нет сомнений, что покойный стал жертвой несчастного случая, который должен бы привлечь внимание городских властей к состоянию речных пристаней».
Несколько минут мы сидели в молчании. Никогда еще я не видел Холмса таким угнетенным и расстроенным.
– Моя гордость ранена, Ватсон, – сказал он наконец. – Без сомнения, чувство мелочное, но моя гордость ранена. Теперь это стало моим личным делом. И если Бог даст мне здоровья, я изловлю эту шайку. Он обратился ко мне за помощью, а я отправил его на смерть!.. – Холмс вскочил на ноги и в неописуемом волнении начал расхаживать по комнате. Его бледные щеки покраснели, длинные худые пальцы сплетались и расплетались.
– До чего же хитрые негодяи! – воскликнул он наконец. – Как они сумели сманить его вниз? Набережная ведь не на пути к вокзалу. На мосту даже и в такую ночь должно было быть настолько людно, что там они осуществить задуманное не могли. Ну, Ватсон, поглядим, за кем останется победа. А теперь я пойду.
– В полицию?
– Нет. Я сам стану полицией. Когда я сплету мою паутину, полиция сможет забрать мух, но не раньше.
Весь день я занимался своими пациентами, и был уже вечер, когда я вернулся на Бейкер-стрит. Шерлок Холмс еще не возвратился. Было уже почти десять, когда он вошел, бледный, измученный. Подошел к буфету, отломил кусок булки и с жадностью съел, запив большим глотком воды.
– Вы сильно проголодались, – заметил я.
– Умираю с голоду. Как-то вылетело из головы, и после завтрака у меня крошки во рту не было.
– Ни крошки?
– Ни единой. У меня не было времени думать о еде.
– И вы преуспели?
– Вполне.
– У вас есть зацепка?
– Они у меня в кулаке. Молодому Оупеншо недолго оставаться неотмщенным. Знаете, Ватсон, давайте отправим им их собственное дьявольское предупреждение. Отличная мысль!
– Какая же?
Он взял с буфета апельсин и, разорвав его на куски, выдавил на стол зернышки. Взял пять и засунул в конверт. На внутренней стороне клапана написал «Ш.Х. за Дж. О.», затем заклеил конверт и написал адрес: «Капитану Джеймсу Колхауну. Барк «Одинокая Звезда», Саванна, Джорджия».
– Оно будет ожидать его, когда он войдет в порт, – сказал Холмс с усмешкой. – И может обеспечить ему бессонную ночь. Для него зернышки явятся таким же знамением его судьбы, как они были для Оупеншо.
– Но кто такой капитан Колхаун?
– Вожак шайки. Я доберусь и до остальных, но он первый.
– Как же вы их выследили?
Он вытащил из кармана большой лист бумаги, испещренный датами и названиями.
– Весь день, – сказал он, – я просидел над регистрами Ллойда и подшивками старых газет, выясняя будущие плавания каждого судна, которое заходило в Пондишери в январе и феврале восемьдесят третьего. Имелось тридцать шесть парусников приличной грузоподъемности, побывавших там в эти месяцы. Из них мое внимание тотчас привлекла «Одинокая Звезда», поскольку, хотя портом отбытия был указан Лондон, это прозвище одного из американских штатов.
– Техаса, по-моему.
– Я не был уверен какого, но понял, что это американское судно.
– Что дальше?