Гурвич Владимир Моисеевич - Три карты стр 4.

5.

Здание корпорации, где работал Майкл Астахов, располагалось в самом центре Нью-Йорка в огромном многоэтажном здании на пересечении двух оживленных магистралей. Чтобы добраться до места работы из пригорода, где он проживал, ему приходилось тратить почти два часа времени. Но это не смущало Майкла. Ему не было жаль времени, потраченного на дорогу, потому что работу свою он любил, дорожил ею и не только потому что она обеспечивала ему достойный уровень жизни, но еще и потому, что досталась она ему по протекции отца. Ни при каких других условиях рассчитывать на такое место работы Майкл не мог. Даже высокий уровень профессионализма не сыграл бы в данном случае решающей роли, потому что руководство корпорации при приеме новых сотрудников руководствовалось принципами особой конфиденциальности. Каждый член компании должен был обладать высокой степенью благонадежности. А таким не мог быть человек с улицы, будь он хоть трижды супер профессионалом.

Бесшумный лифт вознес Майкла на пятнадцатый этаж, где располагался кабинет босса. Именно сегодня Майкл зачем-то срочно ему понадобился. Астахов волновался. Обычно он получал высочайшие распоряжения от своего непосредственного руководства. Встреча напрямую с боссом означала только одно: дело, которое будет поручено Майклу, носит особо важный и секретный характер.

Босс встретил Астахова сдержано, но доброжелательно, пригласил садиться.

– Вызывали меня, мистер Стентон? – осведомился Астахов, опускаясь в уютное кожаное кресло.

Чарльз Стентон кивнул.

– Вызывал. Располагайтесь. Кофе, коньяк, виски?

– Спасибо, ничего не нужно, – скромно отозвался Астахов.

Чарльз Стентон улыбнулся.

– Вы как всегда верны себе, Майкл. Сколько лет я уже вас знаю?

– Пятнадцать. Столько лет я работаю в корпорации, – четко, как на экзамене ответил Астахов.

– Надеюсь, вы не считаете, что это потерянное время? – поинтересовался Стентон.

– Нисколько сэр.

Стентон посмотрел на Астахова долгим взглядом.

– Сколько я вас помню, вы всегда были очень лаконичны. Это чисто русская черта?

– Не знаю, хотя я русский, но никогда в России не был.

– Мне это хорошо известно. Но теперь у вас появляется возможность возместить этот пробел. – Стентон многозначительно посмотрел на Майкла.

– Вы хотите отправить меня в Россию? – Астахов так разволновался, что приподнялся с кресла.

– Именно так. То, ради чего вы когда-то пришли к нам работать, начинается, – торжественно произнес Стентон.

– Слава богу, – сразу расслабился Майкл.

– Пока рано радоваться. Задание предстоит не из легких, – охладил Стентон пыл Астахова.

– Я понимаю. Но я готов. – Весь вид Астахова выражал непоколебимую решимость следовать указаниям Стентона.

– Вам будет открыт неограниченный бюджет, – пояснил Стентон. – Разумеется, в пределах разумного. К тому же мы не возражаем против использования любых методов достижения целей. Я подчеркиваю: любых. Но ни при каких обстоятельствах имя компании не должно фигурировать. Вы готовы к этому?

– Этим я занимался столько лет, – Астахов преданно посмотрел на Стентона.

– Мы знаем и ценим вас. Все необходимые инструкции вы еще получите. А пока готовьтесь к отъезду.

– Я не подведу, мистер Стентон, – горячо заверил босса Астахов.

6.

Самолет из Парижа приземлился в московском аэропорту. Из багажа у Пьера была только ручная кладь, поэтому, спустившись по трапу, он сразу направился к стоянке такси и взял машину. Пьер с интересом смотрел в окно, жадно впитывая в себя новые впечатления. Водитель бросал на Пьера короткие заинтересованные взгляды, угадав в нем иностранца. Ему не терпелось о чем-нибудь поговорить со своим пассажиром, но он сдерживал себя. Наконец, таксист не выдержал и начал разговор первым.

– Вы раньше бывали в Москве?

– Нет, первый раз, – ответил Пьер на хорошем русском языке. – Я представлял Москву иначе.

Таксист весело рассмеялся.

– Еще не так давно иностранцы думали, что мы до сих пор в лаптях ходим, а по улицам медведей водим.

– Я так не думал, – опроверг слова водителя Пьер, – но мне казалось, что в России очень плохие дороги и передвигаться тут можно только на внедорожниках.

– Вы бы еще сказали, что на самосвалах, – таксист высокомерно скривил губы.

– На самосвалах? Не слышал о таких машинах. Это новая модель внедорожника? – поинтересовался Пьер.

– Ага. Улучшенная, – хохотнул таксист.

Пьер сделал обиженное лицо. Он понимал, что над ним подтрунивают, но не мог сообразить почему. Пьер отвернулся к окну и молча стал наблюдать за мелькающим мимо пейзажем. Таксист больше не докучал ему, и остаток пути они ехали, думая каждый о своем.

Через час таксист затормозил у пятиэтажного дома.

– Все. Приехали. Вот ваш дом.

Пьер расплатился и вышел из машины. Войдя в подъезд, он неожиданно оказался в полумраке. Несмотря на то, что на улице вовсю светило солнце, здесь было прохладно и сумрачно, как в склепе. Пьер споткнулся о какую-то коробку, которую не заметил под ногами, чертыхнулся и, опираясь для пущей безопасности на перила, стал подниматься на пятый этаж.

Дверь квартиры оказалась распахнутой, а рядом с дверью стояла крышка гроба. Пьер еще раз сверил номер квартиры с имеющимся у него адресом, неуверенно потоптался у порога, размышляя, стоит ли сейчас входить и, решив, что лучше все же войти, раз пришел, шагнул в глубину квартиры. Пройдя прихожую, Пьер оказался в большой комнате, судя по всему, это была гостиная, но сейчас она напоминала траурный зал. Посредине комнаты на длинной скамье стоял гроб с покойным. Около гроба сидели люди в черных одеяниях.

На Пьера никто не обратил никакого внимания, и ему пришлось самому позаботиться о себе. Он нашел свободный стул, сел и осмотрелся. Внимание его привлекла молодая девушка. Видно было, что она больше всех убита горем. Девушка сидела рядом с гробом и неотрывно смотрела в лицо усопшего, словно старалась навеки запомнить его черты. Время от времени она принималась рыдать, затем резко успокаивалась и снова впивалась взглядом в умершего.

Размышляя к кому бы из присутствующих обратиться с интересующим его вопросом, Пьер заметил женщину, которая, в отличие от остальных, все время двигалась по квартире, то, появляясь в комнате, то исчезая. Вновь пришедшим она приносила стулья, кому-то предлагала стакан воды, с кем-то тихо разговаривала. Дождавшись, когда в очередной раз женщина вышла из комнаты, Пьер прошел за ней на кухню.

– Извините, мадам, можно вас спросить? – почтительно обратился к женщине Пьер.

Женщина с удивлением посмотрела на него, как будто Пьер сморозил какую-то глупость.

– Я соседка их, а не мадам. Вы меня с кем-то спутали, – строго поджала она губы.

– Помогите мне, пожалуйста, – взмолился Пьер. – Мне нужен Гринев Николай Владимирович. Я понимаю, что я не вовремя… Но мне обязательно нужно с ним поговорить. Вы мне скажите, кто из присутствующих Гринев, а я зайду как-нибудь в другой раз.

Женщина горестно покачала головой и вытерла сухие глаза кончиком платка, покрывавшего ее голову.

– Другого раза вам уже не будет. Если хотите в чем-то повиниться перед ним, идите прямо сейчас и просите прощения. Сейчас вам покойник все простит.

Пьер оторопело уставился на женщину.

– Так это он, там в гробу?

– Он сердешный. – Женщина вдруг громко всхлипнула и на этот раз вытерла самую настоящую слезу, скатившуюся по щеке. – Ингу жалко. Так убивается, так убивается. У нее кроме деда никого не было. Одна одинешенька осталась на всем белом свете.

Женщина тихо заплакала. Пьер растерянно смотрел на нее, пытаясь сообразить, что же ему делать дальше.

7.

Пьер приехал на кладбище и присутствовал при всей церемонии погребения. К гробу он не подходил, а стоял поодаль и смотрел, как происходит последнее прощание близких с усопшим. Пришедших проводить покойного в последний путь было не так уж и много. Человек восемь собрались возле гроба, и каждый из присутствующих произносил теплые и проникновенные слова в адрес покойного. Только Инга ничего не говорила. Она стояла, вцепившись руками в край гроба, и до боли в глазах всматривалась в родные черты.