Нужный мне человек мог быть кем угодно – от
простого клерка на складе до председателя совета директоров, – но удобнее начинать сверху, а потому я проехал до десятого этажа, где мне
сказали, что мистер Айго занят в производстве. Значит, фамилию я произнес все таки правильно. Этажом ниже дама с двойным подбородком
проконсультировалась с прибором внутренней связи, которого мне еще не доводилось видеть, и пояснила, что мне необходимо пройти до конца
коридора, в последнюю дверь справа.
Это была угловая комната с четырьмя окнами, следовательно, Айго не принадлежал к простым складским служащим, хотя, если судить по коричневому
рабочему халату с большими карманами, набитыми всякой всячиной, он внешне мало от него отличался. Айго стоял возле картотечного шкафа с ужасно
озабоченным лицом, что выглядело вполне естественно, если иметь в виду, что президент компании скончался всего пять дней назад. Однако морщины
на лбу, скорее всего, уже существовали не менее пяти лет. Поэтому я несколько удивился, когда услышал сочный густой баритон:
– Послание от Ниро Вулфа? Какого черта?
Мой голос непроизвольно зазвучал слегка выше обычного:
– Я сказал – послание, но на самом деле – это вопрос. Правда, не совсем простой. Если бы вы могли уделить мне несколько минут…
– У меня никогда не бывает лишних минут, но мне необходимо как то отвлечь мозги от проклятых проблем. Ладно… десять минут, – заключил Айго,
взглянув на часы. – Давайте присядем.
У окна стоял большой письменный стол, но, видимо, именно там гнездились проблемы, поскольку Айго направился к кушетке у дальней стены, сел и
закинул ногу на ногу, несмотря на вздутые карманы халата, а я занял кресло напротив.
– Постараюсь быть кратким, но вам необходимо знать немного предыстории. Несколько лет назад Ниро Вулф являлся попечителем ресторана «Рустерман»,
и человек по имени Феликс Мауэр находился у него в подчинении. Теперь Феликс управляет рестораном, но по прежнему часто обращается к Ниро Вулфу
за советом, и мы – я и Вулф – регулярно у него обедаем или ужинаем. Вчера мы в ресторане обедали, и Феликс…
– Ха! Официант из этого ресторана был убит в доме Ниро Вулфа, бомбой, и вы обнаружили труп. Не так ли?
– Совершенно верно. Поэтому то мы и были в ресторане вчера: намеревались расспросить кое о чем персонал. Этот официант, Пьер Дакос, обслуживал
вас, когда вы ужинали в верхнем кабинете в пятницу, восемнадцатого октября. Двенадцать дней назад. Пригласил вас Харви Г. Бассетт. Вы помните?
– Конечно, помню. То был мой последний с ним ужин.
– А можете припомнить официанта?
– Я никогда не запоминаю людей, только фракции и эмиссии.
– Мистер Вулф и я – мы хорошо знали Пьера, а он – нас. Придя глубокой ночью в понедельник в наш дом, он сообщил мне, что какой то мужчина
намеревается его убить. Кроме того, он рассказал о званом ужине восемнадцатого октября, а также о том, что заметил, как кто то из гостей передал
Бассетту небольшую бумажку и тот спрятал ее в портмоне. И это все. По словам, официанта, остальное он собирался рассказать Ниро Вулфу,
величайшему детективу. Я проводил Пьера наверх, в спальню. Что случилось потом, вам, вероятно, как и миллионам американцев, хорошо известно. Так
вот, нам хотелось бы знать, почему Пьер сообщил мне об ужине и о какой то бумажке, которую один из вас якобы передал Бассетту, только через
одиннадцать дней после события? Это обстоятельство побудило меня встретиться с вами и задать вам вопрос: не вы ли вручили Бассетту тот листок и
что было в нем написано?
– Нет.