Остановившись у окна, я стал наблюдать за уличным движением.
Только в четверть пятого мы выехали со стоянки на Девятой авеню и направились к центру города. Вулф лишь сказал, что Дакос сообщил ему кое какие
сведения, которые мы обсудим дома. Он не любит разговаривать, передвигаясь пешком или в автомобиле. В гараже Том сообщил, что незадолго до
полудня приходил полицейский – проверить, на месте ли наша автомашина (она тогда была на месте), другой городской служащий появился около
четырех часов и хотел знать, куда я уехал. От гаража до старого особняка на Западной Тридцать пятой улице нужно было пройти пешком полквартала –
хороший моцион для Вулфа. Если бы я подвез его прямо к дому, то, возвращаясь из гаража, мог обнаружить на крыльце полицейский пост.
Сейчас у входа никого не было. Поднявшись на семь ступенек, я позвонил. Посмотрев сквозь прозрачную лишь изнутри стеклянную панель, встроенную
верхнюю часть входной двери, Фриц снял цепочку и впустил нас. Когда я вешал пальто Вулфа, он спросил Фрица:
– Специалист по взрывным устройствам уже был?
– Да, сэр. Двое. Они и теперь в Южной комнате. Кроме них приходили еще пять человек. Телефон звонил девять раз. Поскольку вы не были уверены
относительно ужина, я не стал фаршировать каплуна, а потому ужин может немного запоздать. Ведь уже почти пять часов, мы могли приехать и
позднее. Пожалуйста, принеси мне пива. Тебе, Арчи, молока?
Но я проголосовал за джин и содовую воду, и мы направились в кабинет. Почта лежала у Вулфа на столе под пресс папье, но он, устроившись
поудобнее в кресле, изготовленном по специальному заказу, отодвинул корреспонденцию в сторону, откинулся на спинку и закрыл глаза. Я ожидал –
даже надеялся, – что Вулф начнет привычное упражнение с губами, то выпячивая, то вновь втягивая их. Однако ничего подобного не произошло. Он
просто сидел, наслаждаясь домашним уютом.
После нескольких минут молчания я начал:
– Не хочу быть назойливым, но, возможно, вам будет интересно знать, что дочь Пьера Дакоса, по имени Люси, участница фемдвижения. Не просто
попутчица, а всамделишная. Она…
– Я отдыхаю, – открыл глаза Вулф. – И тебе хорошо известно, что я не терплю варварских сокращений.
– Извините. Активная участница феминистского движения за уравнение женщин в правах с мужчинами. У нее три книги Симоны де Бовуар, – той, что, по
вашему собственному признанию, вполне прилично может писать по французски, – и целая полка других авторов, о которых мне приходилось слышать и
чьи сочинения вы неоднократно принимались читать, но бросали, не выдерживая до конца. Кроме того, ей не нравится, когда в ее комнату заходят
посторонние мужчины. Я рассказываю обо всем этом лишь для того, чтобы поддержать разговор, хотя вы, как видно, собираетесь отмалчиваться.
Вошел Фриц с напитками. Я почему то не люблю что либо брать прямо с подноса, который держит в руках Фриц, а потому подождал, пока он поставит
поднос на стол Вулфа, и только тогда перенес на свой стол джин и содовую воду. Из ящика стола Вулф достал массивную золотую открывалку – подарок
клиента, – которой откупорил бутылку. Наливая в бокал пиво, он сказал:
– Мисс Дакос работает программистом на компьютере в Нью Йоркском университете. Обычно возвращается домой в половине шестого. Организуй встречу и
поговори с ней.
– Может отказаться разговаривать с мужчиной, – заметил я, откидываясь на спинку стула.
Судя по всему, Вулф приготовился посвятить меня в кое какие детали.
– Она согласится, когда узнает, что речь пойдет об отце. Мисс Дакос была сильно привязана к нему и вместе с тем очень хотела избавиться от этой
зависимости.