Стук в дверь, робкий, несмелый, вызвал у Волошина искреннее удивление. А когда на пороге он увидел свою пассажирку, то удивился ещё больше.
– Что-то случилось?
– Нет, извините, просто мне показалось, что вы ещё не спите, и я … Ну, в общем, как это сказать… Можно я побуду немного с вами? Я очень боюсь, что наделаю глупостей, а не хотелось бы.
– Вы ужинать со мной будете? Я сварил пельмени, правда, кажется, немного переварил, но, так уж получилось.
– Нет, спасибо, я ничего не хочу, мне бы только не оставаться одной.
– Да, что вы стоите, проходите сюда на кухню. Садитесь.
– Спасибо, вы очень добры.
– Ну, что вы заладили спасибо, да спасибо. Вы сегодня ужинали? Вижу, что нет. – Волошин поставил перед гостьей тарелку и положил пельмени. – У меня, к сожалению, нет разносолов, я не особенно люблю готовить. Разве, что когда гости приходят.
– А вы, что один живёте?
– Вас это удивляет? Да я живу один. Но как-то не чувствую себя одиноким.
– Вы развелись, ушли от жены, или она вас бросила?
– Милая девушка, это произошло так давно, что я уже не помню подробностей. Больше двадцати лет я один и ничуть об этом не жалею.
– Простите меня. Я совсем не хотела вас задеть.
– Вы меня и не задели. Я же говорю, что всё это было очень давно. А как так получилось, что вам негде жить? Вы ведь не приезжая?
– Нет, не приезжая, но я не хочу об этом говорить.
– Ясно, да вы ешьте, что вы смотрите на них, ручаюсь, пельмени не отравлены. Я, правда, не хочу знать, из чего и как их делают, но в том, что они съедобны, уверен. Может, вы выпить хотите? У меня правда нет вина, но зато есть хороший коньяк.
– Спасибо.
– Милая девушка, если вы не прекратите на каждое моё слово, говорить спасибо, я честное слово вас выставлю.
– Нет! Прошу вас, не прогоняйте меня!
– Уговорили, не буду.
Волошин встал из-за стола, ополоснул тарелку, достал бокалы и пузатую бутылку темного стекла. Плеснув по глотку коньяка, он протянул бокал девушке.
– Так, что же у вас случилось? Вам, как я понимаю, пришлось сбежать из дома? С мужем вдрызг разругались?
– Я не готова говорить на эту тему. Простите, – незнакомка двумя руками взяла широкобёдрый бокал, поднесла к лицу, но, так и не пригубив, поставила на стол.
– Хорошо! Так о чём же мы будем говорить?
– Я … я не знаю…
И тут она заплакала, сначала тихо, а затем уже навзрыд. Волошин попытался поднести ей стакан с водой, но незнакомка оттолкнула его руку. Ничего другого не оставалось, как просто сесть с нею рядом и попробовать утешить иначе. Это действительно помогло. Вскоре она только изредка всхлипывала, уткнувшись носом в его плечо, а Волошин продолжал гладить её стильно стриженые волосы, да шептать какие-то слова утешения.
Он просидел с ней очень долго, пока она окончательно не успокоилась. Ему никогда не приходилось утешать плачущих женщин, он просто не умел этого делать. Теперь пришлось в срочном порядке овладевать этой сложной наукой.
– Как вас зовут? – наконец, сообразил поинтересоваться Волошин.
– Галя, – уже без слёз в голосе ответила она. – А вас?
– Волошин Александр. Так я могу вам чем-нибудь помочь?
– Нет, спасибо вы и так мне уже помогли, только не могли бы вы проводить меня туда, где я сегодня буду ночевать. Мне боязно заходить туда одной.
– Хорошо, только для начала я, вам дам валерьянки, что ли. Вам просто необходимо успокоиться.
– Спасибо, не стоит. Со мной всё в порядке. Не волнуйтесь за меня.
– Из спасибо шубы не сошьёшь, – буркнул Волошин, роясь в аптечке. – Вот! Нашёл только, сколько капать я не знаю. Держите.
Он протянул ей пузырёк и, подождав пока она встанет, бережно поддерживая под локоток, проводил в съёмную квартиру. Здесь он бывал не раз, всё было хорошо знакомо. Помогая Милочке, он тут много чего развешивал, прибивал, приколачивал, и теперь приведя Галю, окинул квартирку привычно-хозяйским взглядом. Её вещей не было, только лёгкая шубка в прихожей на вешалке. Почему-то она показалась ему такой трогательной, что вызвала невольную улыбку. Да и сама Галя была до невозможности милой, даже сейчас, несмотря на распухшие от слёз глаза и раскрасневшийся нос. Среднего роста с огромными выразительными серыми глазами, хорошо сложённая, она выглядела обворожительно. Не девушка, а мечта любого мужчины.
Галя остановилась посреди комнаты и, оглядевшись по сторонам, подняла глаза на Волошина.
– Простите, что я причинила вам столько неудобств. Мне очень неловко.
– Ничего страшного, примите капли и ложитесь. Говорят утро вечера мудренее. Я пойду, пожалуй.
– Да, не смею вас задерживать. Ещё раз, большое спасибо.
Волошин вернулся к себе, плеснул в бокал ещё коньяка и залпом выпил. День выдался достаточно трудный, хотя легких дней последнее время Волошин, пожалуй, и не мог вспомнить.
Чтобы занять себя, Таня решила переложить вещи. Странно она всегда считала, что Андрей занимает слишком много жизненного пространства. Но когда он уходил – все его вещи оказались в двух небольших сумках. Да ещё Дашка на поводке. Интересно где он сейчас? Живёт у очередной подружки? Или снял себе квартиру? Впрочем, какая разница, теперь её это совершенно не должно волновать! Он давно как выяснилось совершенно чужой для неё человек. И Лорик, и мама в один голос твердили ей, чтобы она разводилась, вот теперь всё позади.
Таня прошлась по комнатам, и присела в его любимое кресло, включила компьютер. Именно здесь он последние годы проводил почти всё время. Что-то писал, просто сидел, думал о чём-то. Эта комната была его суверенной территорией только больше он в неё не войдёт. С того дня как он ушёл, Таня сюда почти не заходила, только сегодня, когда развод был уже позади, она решила освоить это новое для неё жизненное пространство. Муж переселился сюда, сразу же, как сын переехал в свою квартиру. Переселился, и как бы отрезал окончательно тонкой дверью свою личную жизнь от жизни Татьяны. Внешне всё продолжалось по-прежнему, тот же кофе в постель по утрам, то же внимание, только он совершенно перестал с ней общаться, даже заговаривать о постели. Таня, подождав несколько месяцев, решила поговорить с мамой. Сообщив мужу, что на завтра ей нужны билеты, спокойно начала собираться. На следующий день, рано утром, он отвёз Таню на вокзал. Всего пять часов, и мама уже обнимала любимую дочь у себя дома.
– Ну, как у тебя дела? Рассказывай! А то последнее время только по телефону и общаемся. Так у тебя с твоим тираном? Всё ещё ноет или приутих, наконец?
– Знаешь мама, приутих и, причём основательно. С тех пор, как сын отселился, он ко мне в комнату даже и не заглядывает практически. Даже приставать перестал.
– Ну, детка, ты не забывай, что ему уже не двадцать, и даже не тридцать лет. Может быть, ему это уже и не очень нужно. Или ты страдаешь по этому поводу? Зря, если тебе будет нужен мужчина для постели, всегда можно завести себе молодого любовника. Ты у меня красавица, так что грустить пожалуй не стоит. Не забывай, кто ты, а кто он. Он как не стоил твоего мизинца, так и не стоит до сих пор.
– Я понимаю мама, но меня это начинает немного беспокоить. Понимаешь, раньше он проявлял ко мне интерес, а теперь словно меня и не существует.
– Значит, он уже состарился. Не переживай, мы с тобой вели правильную политику. Не такой уж он и супермужик, мне так никогда не нравился. Невзрачный, упрямый, что в нем ты нашла я не понимаю.
– Но всё-таки, может быть, с ним нужно было вести себя как-то иначе?
– Вот ещё! Зачем? Он у тебя на поводке, ты можешь приказать ему всё, что угодно. А он выполнит, потому, что в твоём праве попустить его к себе или оттолкнуть. Всё ведь в твоих руках доченька. Да и заменить его ничего не стоит, если что, разведёшься и найдем тебе, наконец, достойную партию. Вспомни, я замуж за Михаила Андреевича вышла, когда мне было уже за пятьдесят, и ничего живём себе. Так, что тебе беспокоиться совершенно не о чем.