Хотя 16 марта 1797 г. появился указ «О дозволении покупать к заводам и фабрикам крестьян и об отобрании оных в казну в случае уничтожения оных заведений», предприятия с принудительным трудом явно проигрывали конкуренцию с вольнонаёмными заведениями. С 1797 по 1816 гг. было лишь 6 случаев покупки крестьян к промышленным предприятиям лицами недворянского звания и 6 ноября 1816 г. появился указ «О недозволении покупать крестьян к фабрикам и заводам, Министерству внутренних дел подведомственных, ни с землёю, ни без земли». Этот временный запрет стал окончательным. Посессионные и крепостные мануфактуры в значительной степени существовали за счёт льгот и заказов государства. Даже суконные заведения этого типа проигрывали вольнонаёмным по качеству продукции, цене и быстроте выполнения заказов и привилегии им, сохранявшиеся под давлением дворян, приносили большой урон казне.
В 1799 г. из 81 747 рабочих, занятых в обрабатывающей промышленности, подведомственной Мануфактур-коллегии 41% составляли приписные и покупные крестьяне. К середине 1830-х гг. абсолютная их численность выросла в 1,32 раза, но удельный вес сократился до 14% численности рабочих обрабатывающей промышленности. Посессионные заводы тем не менее оставались крупными предприятиями – они составляли 2% от общего числа заводов и фабрик при 14% рабочих. Больше всего посессионных предприятий было в производстве сукна (примерно 41% всех посессионных) и вообще тканей (82%). Это объясняется большими потребностями государства в сукне для армии и парусине для флота, поэтому эти предприятия имели большие привилегии.11
В 1830-е гг. начался промышленный переворот в России. К началу 1860-х гг. были полностью механизированы бумагопрядение и в большой степени ситцепечатание, всё больше машины распространялись в бумаготкачестве, производстве полотняных, шерстяных и шёлковых тканей. В 1824—1826-х гг. в Россию ввозилось в год в среднем 74 тысячи пудов хлопка и 337 тысяч пудов хлопчатобумажной пряжи, которая шла на изготовление материи. А в 1848—1850-х гг. ввозилось уже более миллиона с четвертью пудов хлопка, а пряжи зато лишь 281 тысяча пудов. Это говорит о резком росте прядильного производства вслед за ткацким. В 1843 г. было 40 прядильных фабрик с 350 тысячами веретен, а в 1853 г. – уже около 1 млн веретён. Уже в середине века начинает сказываться узость внутреннего рынка для российской, механизированной в значительной степени, текстильной промышленности, что было одной из причин усиления проникновения России в Среднюю Азию и на Кавказ и присоединения новых территорий там во второй половине века.12 Быстро росло также применение машин на писчебумажных и свеклосахарных предприятиях. Металлургические заводы стали заменять отсталое кричное производство пудлингованием и заводить усовершенствованные прокатные станы. Шире стали применяться паровые машины, на уральских горных заводах появились первые водяные турбины. К началу 1860-х гг. в России было 1626 км железнодорожных путей. Шоссейных дорог к 1840-м гг. было всего 780 км. Перевозка по рекам с помощью бурлаков осуществлялась ещё медленнее. Но против широкого строительства железных дорог выступали крупные извозопромышленники, боявшиеся потерять большие доходы, царские сановники во главе с умным и дельным министром финансов Е. Канкриным. Говорили, что движение паровозов по обледенелым, занесённым снегом рельсам будет невозможным, что постройка железных дорог грозит неисчислимыми убытками, «порчею нравов» и потрясением существующего порядка13 (в последнем, пожалуй, были правы, да порядок уже и требовал изменений).
Паровое судоходство к середине века широко распространялось по основным рекам Волжского бассейна. Характерно, что пароходы были частными, государство не оценило во время достоинства и выгоды нового типа судов и военный флот России оставался в основном парусным.
Появились первые машиностроительные заводы, в основном в Петербурге. В 1849 г. для постройки пароходов появился крупный частный завод в Сормово около Нижнего Новгорода.
К 1860 г. в обрабатывающей промышленности вольнонаёмные составляли уже 80% общей численности рабочих, горнозаводская промышленность была технически более отсталой, но и здесь к 1860 г. вольнонаёмные составляли 20% рабочих. Крепостные свеклосахарные заводы тоже были вынуждены нанимать дополнительных рабочих.
Но вольнонаёмные рабочие в это время – это в основном те же крепостные крестьяне – отходники. Это приводило к удорожанию рабочей силы (нанимателю такого рабочего приходилось оплачивать не только поддержание его жизненных сил, но и оброк помещику, который к тому же в любой момент мог отозвать своего крепостного в имение). С другой стороны, это заставляло заводчиков и фабрикантов механизировать свои предприятия с целью экономии на заработной плате или увеличения доходов за счёт роста производительности труда.
По мере механизации труда среди рабочих росла доля женщин и детей. В середине 1850-х гг. на Гусевской бумагопрядильной фабрике из 893 рабочих большинство составляли женщины. В 1849 г. на свеклосахарных заводах около трети рабочих были женщины. В 1840-х гг. на московских бумагопрядильных и шерстопрядильных фабриках работало около 3 тысяч мальчиков и девочек.
О темпах и характере экономического развития России в первой половине XIX в. говорят следующие данные. Выплавка чугуна в расчёте на душу населения росла так: в 1830 г. – 3,270 кг., в 1840 г. – 2,887, в 1850 г. – 3,323, в 1860 г. – 4,023 и всего за 30 лет – на 0,753. Производство сахара так же на душу населения: 1830 г. – 0,009 кг., в 1840 г. – 0,034, в 1850 г. – 0,254, в 1860 г. – 0,751 и всего на 0,742 кг или более чем в 83 раза. Ввоз хлопка: в 1830 г. составлял 0,33 кг на душу населения, в 1840 г. – 0,104, в 1850 г. – 0,287, в 1860 г. – 0,687 и всего на 0,357 или приблизительно в 2 раза. Во второй половине 1840-начале 1850-х гг. выплавка чугуна на душу населения в русских фунтах составляла: в Англии – 21,1, во Франции – 37,5, в Пруссии – 18,3, в Австрии – 13,5, а в России (без Финляндии и Польши) – 8,7. Таким образом, Россия производила чугуна меньше Франции в 4,3 раза, Англии – в 2,7 раза, Пруссии – в 2,1, Австрии – 1,5 раза.14
Явно бросается в глаза отставание в темпах роста металлургического производства, которое было сосредоточено на горных заводах Урала, где изменения в составе рабочих, средствах труда и технологии были минимальны. И одновременно бурно росли отрасли, где широко применялся вольный труд, машины, среди владельцев которых много лиц недворянского звания и которые работали на широкий рынок, а не на казну.
Для того, чтобы верно оценить успехи российской промышленности и определить – догоняла она или нет западноевропейские страны необходимо сравнить эти успехи с тем, что происходило в европейских странах.
За 1812—1856 гг. объём промышленного производства в России удвоился, но во Франции за это время число паровых двигателей выросло в 5 раз, обороты банков – в 8 раз, в Англии объём выпуска промышленной продукции – более чем в 30 раз. Удельный вес России в мировом промышленном производстве в 1860 г. равнялся 1,72% и уступал Франции в 7,2 раза, Германии в 9 раз, Англии – в 18 раз.
Тяжёлым было финансовое положение Российской империи в этот период. Постоянные войны поглощали почти все обыкновенные доходы государства и приводили к печатанию ничем не обеспеченных бумажных денег. Обыкновенные доходы государственного бюджета составляли в 1808 г. 127 млн руб., а расходы на армию и флот – 140 млн руб. В 1809 г. соответственно 136 и около 136 млн руб., то есть вооружённые силы поглотили все доходы. В результате в 1808 г. напечатали 92 млн руб., в 1809 г. – 127 млн. рублей. Соответственно в 1808 г. за бумажный рубль давали 48 коп. серебром, а в 1809 г. – 40 коп., в 1810 г. – 29 коп. Война 1812 г. и заграничные походы 1813—1814 гг. привели к дальнейшему печатанию бумажных денег и падению курса ассигнационного рубля до 20 коп. сер.