Я мог бы обеспечить Вулфу вознаграждение, как главному следователю в этом деле... проведение дознаний и прочее...
- Вознаграждение? Какое же?
- Ну, скажем, пять тысяч долларов.
Я покачал головой, - Боюсь, он слишком занят, да и я тоже. Сегодня утром мне, пожалуй, снова придется съездить в Уайт-Плейнс.
- Угу, - Андерсон прикусил губу и посмотрел на меня. - Вы меня знаете, Гудвин. Я редко отхожу от правил и занимаю агрессивную позицию, но
не кажется ли вам, что в этом деле не все в порядке? Я хочу сказать - с нравственной стороны.
Тут уж я не на шутку рассердился.
- Послушайте, мистер Андерсон, - воскликнул я, гневно уставившись на него. - Вы сделали вид, что не помните меня, а я вот вас хорошо
запомнил.
Думаю, дело Голдсмита вы еще не забыли, это было пять лет назад? Ведь это Вулф помог вам в нем, а как вы его отблагодарили? От вашей славы
не убыло бы, если бы вы признали тогда и его заслуги. Ладно, это дело прошлое. Будем считать, что вам было выгодно умолчать об этом. Да мы и не
настаивали. Но о какой нравственности может идти речь, если вместо заслуженной награды человек получает фонарь под глазом. Может, это ваше
понятие об этике?
- Не понимаю, о чем вы?
- Ладно. Если я буду сегодня в Уайт-Плейнс, кое-кто там сразу меня поймет. На сей раз за все вам придется заплатить.
Андерсон встал.
- Не утруждайте себя, Гудвин. В Уайт-Плейнс как-нибудь обойдутся сегодня и без вас. Я принял решение об эксгумации, для этого мне хватит
того, что я уже знаю. В течение дня вы или Вулф будете дома? Мне надо будет позднее связаться с ним.
- Вы знаете, что Вулф всегда дома, однако с девяти утра до одиннадцати и с четырех до шести пополудни ни увидеть, ни связаться с ним по
телефону невозможно.
- Понимаю. Его причуды.
- Да, сэр. Ваша шляпа в прихожей.
Я смотрел в окно, как уехало его такси. Затем я вернулся в кабинет, решив позвонить по телефону. Правда, я вдруг несколько заколебался, но
потом подумал, что немного гласности нам совсем не помешает, и набрал номер редакции "Газетт" и попросил к телефону Гарри Фостера. Мне повезло,
он оказался в редакции.
- Привет, Гарри, это Арчи Гудвин. У меня для тебя кое-что есть, только молчок, никому ни слова. Сегодня в первой половине дня в Уайт-Плейнс
окружной прокурор получит от суда разрешение на эксгумацию и вскрытие тела покойного Питера Оливера Барстоу. Возможно, он захочет сделать это
без всякой огласки. Вот я и подумал, кто, как не ты, можешь ему в этом помочь. А теперь слушай, в свое время я с удовольствием расскажу тебе,
что заставило прокурора проявить такое любопытство и заняться этим. Благодарности не надо.
Пока.
Я поднялся к себе, побрился и переоделся. Позавтракав в кухне и немного поболтав с Фрицем о достоинствах рыбных блюд, я скоротал таким
образом время до половины десятого. В гараже я заправился бензином, сменил масло и отправился на Салливан-стрит.
Поскольку в эти часы детишки были в школе, улица показалась мне тихой и не такой грязной, как в первый раз, и вообще здесь что-то
изменилось, Я не знаю, чего я ожидал - венков, цветов. На входной двери висела большая траурная розетка с длинными черными лентами, над дверью -
венок из листьев и цветов.