«Как это ухудшается детский быт? – не поняла Елена. – У каждого ребенка будет по отдельной комнате». – «Правильно, – согласился я. – В перспективе быт улучшится, но только сейчас дети этого не ощущают. На момент совершения сделки с недвижимостью им предстоит из-под теплой опеки соседки, в которой они к тому же души не чают, уйти в детский сад, где отношение к ним будет, мягко говоря, прохладное». – «А что делать?» – растерялась женщина. «Я думаю, надо создать такую перспективу благополучия детей, чтобы она не страшила их, а была, наоборот, желаннее и увлечь их этой перспективой», – посовето-вал я. «Поняла! – подхватила Елена. – Я лично в детский сад не ходила. У нас во дворе была женщина, она собирала группу детей и проводила с нами время – водила гулять то в ближайший сквер, то в зоопарк. Я просто ждала наступления следующего дня, чтобы снова встретиться с ней и со сверстниками. Сегодня существует домашний детский сад – нечто похожее на то, что я описывала из своего детства. Я думаю: есть ли такой в том микрорайоне, где мы собираемся купить жилье, и если есть, то я обязательно увлеку своих детей рассказами о том, как им будет весело и интересно жить в том случае, если нам и впрямь удастся приобрести отдельную квартиру».
Частный детский сад оказался в том же доме, где Еленой была присмотрена квартира. Заведующая женщине понравилась, и ей не пришлось даже фантазировать, чтобы увлечь детей открывающимся перед ними будущим, – она просто рассказала про то, как живут другие дети в этом частном детском саду.
Основное правило для операции с существующим жильем – улучшение благополучия детей – было соблюдено, невидимое препятствие, тормозившее продажу двух комнат, исчезло. Вскоре Елена с семьей въехали в новую квартиру.
Когда любовь вредит продаже
Любовь порождает сильнейшее энергетическое поле, которое связывает человека с его жильем. Если любовь ассоциируется с квартирой, коттеджем, дачей, то эта связь необычайно прочна. Дело в том, что чувство, аккумулируясь в пространстве дома, создает некое подобие сущности, именуемой в народе «домовым». Отсюда и препятствия, возникающие при продаже такой недвижимости. Рассмотрим, каким образом можно преодолеть эти препятствия.
Если возникла необходимость продать жилье, с которым связаны самые приятные воспоминания из собственной жизни или которое очень нравится его хозяину, надо предварительно изгнать из помещения, подлежащего продаже, поселившегося там «домового». В противном случае все попытки, предпринятые с целью передачи жилья в другие руки, окажутся тщетными.
Изгнание «домового» осуществляется по следующей технологии. В том месте, где в доме приготовлялась еда (чаще всего это кухня), к водопроводным трубам, отопительным радиаторам, ножкам стола, стульев, табуреток привязывается тонкая лента (или тесьма) ярко-красного цвета. Внутрь мойки или кухонного шкафа ставится ярко раскрашенная коробочка, в которую помещаются горчица, хрен, перец. Эти шаги предпринимаются с целью напугать «домового» и тем самым заставить его покинуть жилье. Надо отметить, что домашние животные, особенно собаки, очень болезненно переносят процесс изгнания «домового». Они могут беспричинно выть, метаться по дому, не находя успокоения, их никакими силами нельзя заманить на кухню или в то место, где завязаны красные ленточки. Поэтому, если пришлось прибегнуть к этому приему, следует или удалить животное из дома, или с пониманием относиться к возникшим аномалиям в его поведении. После того как пройдет две недели с момента совершения вышеописанных действий, можно приступать к процессу, связанному с продажей данного жилья. Напомню, что для продажи вышеописанной недвижимости недостаточно только удалить «домового», надо мысленно направить деньги, которые предполагается получить от сделки, по эгрегору любви, то есть на нужды любимого человека или на любимое занятие.
У Ларисы был двухэтажный дом в окрестностях Юрмалы. Он был построен во времена, когда Латвия находилась в составе Советского государства, на средства, которые получал ее муж, служивший офицером ограниченного контингента войск в Германии. Лариса не поехала вместе с мужем в Германию, а осталась в Латвии под предлогом «свить уютное гнездышко», чтобы к моменту окончанияя срока военной службы муж вернулся бы в место, где можно пожить в свое удовольствие. Надо сказать, что не только эта причина заставила молодую женщину не следовать за своим супругом в процветавшую тогда ГДР, была и другая – красавец сосед, который помогал ей осуществлять строительство дома. Строили быстро и качественно, преследуя, конечно, корыстную цель – создавать обустроенное место для свиданий под благовидным предлогом – стройка. Каждая обустроенная комната, каждый пригодный для интимных встреч уголок был для Ларисы наполнен воспоминаниями о коротких, но ярких свиданиях с Янисом – так звали соседа. Но, пожалуй, самым «незабываемым» воспоминанием об этих встречах стала родившаяся у женщины дочь. Муж Ларисы, конечно, и не подозревал, что ребенок не его, поэтому, находясь в Германии, окружил свою семью удвоенной заботой. Одним словом, для Ларисы это были самые счастливые времена.
Наступила новая эпоха, и советские войска из Германии вывели, «Союз нерушимый республик свободных» рухнул. Мужа Ларисы перевели служить на Дальний Восток. Его офицерская зарплата стала в условиях гиперинфляции просто нищенской, а у самой женщины, так и не удосужившейся за годы пребывания в Латвии изучить язык, возникли проблемы с работой.
Выход был один – перебраться жить в Россию. Но для обустройства на новом месте требуются деньги, и немалые! «Если бы удалось продать дом, эти деньги появились бы», – размышляла Лариса. Но вот вся штука в том, что дом продаваться не хотел. Его месторасположение и внутренняя планировка приводили в восторг тех, кто откликался на объявления о продаже, не смущала даже весьма солидная цена. Но дальше заверений непременно приобрести «это чудо» дело не двигалось.
В связи с готовящимся переездом в Россию Лариса оказалась в Москве. Так мы и встретились. Выслушав рассказ женщины о злоключениях, связанных с продажей собственного дома на Рижском взморье, я заострил ее внимание на двух моментах. Первой особенностью данного помещения было накопление в его стенах эгрегора любви или, переходя на язык образов, – в этом доме жил очень сильный «домовой», который никак не хотел покидать жилище. Я посоветовал Ларисе в первую очередь изгнать «домового».
Место, в котором готовилась еда, – кухня – соединялось с просторной столовой и находилось на втором этаже. С первого этажа туда вела отдельная лестница. Все это довольно обширное помещение по моему совету было обвязано красными ленточками. Они привязывались к ножкам стульев, спинкам диванов, не говоря уже об отопительных батареях, трубах, подводящих к мойке воду, и кухонных шкафчиках. В последних Лариса расставила нарочито яркие, аляповатые коробки из-под импортного чая, куда и поместила самые жгучие специи – стручковый перец, хрен и прочее. В таком виде столовая с кухней пребывали ровно две недели, в течение которых живший в доме ризеншнауцер, по словам Ларисы, ни разу не поднялся по лестнице на второй этаж, где ему всегда что-то да перепадало от обедавших там людей, более того: собака по ночам выла, сидя перед лестницей и уставившись на дверь, ведущую в столовую. Этот вой леденил душу всем обитателям жилья, но, будучи предупрежденными о таком поведении животного, они терпеливо сносили это неудобство.