Но учтите, это уже третья неудача. Если до вечера вы ничего не сделаете, завтра я прекращаю с вами все дела. Тогда нам придется рассчитывать только на вашего полковника. До свидания, генерал.
Скороденко уже взялся за ручку дверцы, чтобы вылезти из машины, когда собеседник напомнил:
— Если провалите операцию, можете забыть о своем возвращении, генерал. С завтрашнего дня станете пожизненным пенсионером.
Скороденко вздрогнул и, взглянув на собеседника, понял, что все его разговоры прослушивались. Как только он вылез из автомобиля, заждавшиеся снаружи парни быстро сели в него, и автомобиль выехал со двора. Генерал на ватных ногах пошел к своей «Волге».
«К чертовой матери, — зло подумал он, — пусть слушают. Пусть делают что хотят».
Он достал из кармана телефон, набрал номер и заорал:
— Родион, собери всех наших. Всех, кого сможешь. Не будем ждать, пока этот ублюдок что-нибудь предпримет. Ты меня понял?
— Стилягу позвать? — спросил Родион Александрович. Скороденко молчал. — Позвать?
— Не нужно, — ответил генерал, — скажи, что я разрешил ему действовать по своему усмотрению. И чтобы наш друг не добрался до Австрии. Если даже все будет в порядке. Ты меня понял?
«Пусть слышат, — с ненавистью подумал Скороденко, — пусть знают, что я приговорил этого сукина сына. А деньги он все равно не получит. Ни за что не получит».
День третий. Москва
11 часов 20 минут
Он сидел, склонившись над папкой, выданной ему по личному указанию директора ФСБ. Несмотря на его звание и многолетнюю безупречную службу, на допуск к особо секретным документам, на крайнюю необходимость для дела изучить досье Слепнева, Корниенко выдали только половину материалов, остальные были изъяты из папки офицером, который ее принес. Офицер отдал папку и сел напротив Корниенко, к немалому удивлению полковника. Он хорошо знал, что комнаты, где можно ознакомиться с разного рода документами, оборудованы скрытыми видеокамерами. Но досье Слепнева, даже в усеченном виде, наверное, представляло такую ценность, что к Корниенко приставили еще и офицера.
Офицер внимательно следил за полковником, словно опасаясь, как бы тот не украл или не уничтожил какой-нибудь документ. По мере того как Корниенко просматривал бумаги, раздражение его все росло. Все важное из досье было изъято. Все связи «ликвидатора» либо замазаны, либо вытащены из папки. Данные о произведенных за рубежом операциях хранились в особом фонде, и их мог затребовать только директор ФСБ, для себя лично, и обязательно в форме письменного запроса.
Приехав в управление в два часа ночи, директор собрал совещание у себя в кабинете. Он не кричал, не ругался, не злился, выглядел постаревшим, настолько потрясло его случившееся. Никто не простит ему гибель трех офицеров ФСБ. Газеты раздуют грандиозный скандал. Судьба его теперь решена. Отставка обеспечена независимо от того, выступит Полетаев в Думе или не выступит.
И сейчас, осознав всю меру ответственности, директор думал не об отставке, а об опасности, исходившей от Слепнева, настаивая на продолжении расследования и задержании бывшего полковника. В половине третьего ночи он подписал разрешение Корниенко ознакомиться с некоторыми материалами из досье Слепнева, и в десять утра полковник их получил.
Корниенко обратил внимание на характеристики Слепнева. В них отмечалось, что полковник иногда действует на грани риска, но почти всегда точно рассчитывает свои действия. Достиг больших успехов в стрельбе. На уровне мастера спорта. В состязаниях по стрельбе ему выступать, конечно, не разрешали, так же как и сдавать мастерские нормативы, но на внутренних соревнованиях и при сдаче тестов он показывал отменные результаты, почти на уровне чемпионов.
Продолжая изучать дело «ликвидатора», Корниенко наткнулся на несколько фамилий, которые постарался запомнить.