— Осталось, — ответил он.
— Возьми его с собой, — сказала Лена и, дав ему несколько секунд, чтобы переварить сказанное, добавила: — Это приказ полковника Руднева. Мы ожидаем удара в любой момент. Сегодня последний день, — напомнила она, — завтра выступление Полетаева в парламенте.
— Я все помню, — нахмурился Дронго, — ты приехала за мной, верно?
— Да, Руднев приказал, чтобы мы с тобой были в министерстве в десять ноль-ноль. Скажи, ты переспал с ней, чтобы сделать мне больно? За то, что я вчера тебе отказала?
— Ты становишься мнительной.
Он подошел, попытался коснуться ее, но она резко мотнула головой:
— Не нужно. Лучше не говорить об этом. Я, кажется, неправильно себя вела. Ты оденешься или так и будешь ходить в халате?
«Трудно понять логику женщины», — подумал Дронго и молча пошел одеваться.
— Я буду теперь называть тебя «графом», — с вызовом крикнула вслед ему Лена.
Он не ответил. Когда, одевшись, вышел из комнаты, она все еще стояла в коридоре.
— Извини, я сама не знаю, что говорю.
— Ничего, — улыбнулся он, — я, кажется, понимаю, почему ты так нервничаешь.
— Давай чаю попьем. — Она прошла на кухню, включила электрический чайник.
Он вошел следом.
— Только ничего не говори, — сказала она, не оборачиваясь. — Если ты думаешь, что это из-за тебя, сильно ошибаешься.
— Я знаю, что не из-за меня, — ответил Дронго, — и все понимаю.
— Что ты понимаешь? — Она все еще стояла к нему спиной, не решаясь повернуться и посмотреть в глаза.
— Вы были знакомы, я хочу сказать, ты была раньше знакома с полковником Виктором Слепневым? — тихо спросил Дронго.
Ее рука, державшая чашку, замерла. Елена вся натянулась, словно струна. Молчание длилось недолго.
— Да, — ответила она с вызовом, повернувшись наконец к Дронго, — мы были знакомы. Этого факта достаточно или хочешь еще что-нибудь знать?
— Вы были близки?
— Это не то, что ты думаешь, — усмехнулась Елена, — теперь, кажется, ты стал ревновать.
Он промолчал. Знал, чем она занималась раньше, и понимал, что лучше не спрашивать. Тем более что на ответ не приходилось рассчитывать.
— Извини, — сказала она, успокаиваясь, — меня постоянно что-то нервирует. Говорят, женщины в моем возрасте начинают тихо сходить с ума.
— Теперь ты говоришь о возрасте? — улыбнулся Дронго. — Странный у нас с тобой получается разговор.
— Все. — Она взглянула на часы. — У нас не так много времени. Машина внизу. Считай, что никакого разговора не было. Договорились?
День третий. Москва
10 часов 30 минут
На этот раз он приехал звонить за три квартала от дома, где находился. Набрал номер мобильного телефона Скороденко, и тот сразу ответил, будто ждал этого звонка.
— Все в порядке, — сообщил Скороденко, — я уже дал поручение. Так что не дергайся. Деньги будут в твоем австрийском банке только через несколько часов. Сам понимаешь, разница во времени. У них еще не начался рабочий день.
— Ясно. Значит, позвоню через три часа, — ответил Слепнев.
— Подожди, — крикнул генерал, — не клади трубку, ты ничего мне не сказал. Когда? Сегодня или завтра?
— А это уже мое дело, пенсионер, — ответил Слепнев, — когда надо, тогда и сделаю.