— Мне приходят в голову только две вероятности, — ответил он. — Первая: управляющий мог вызвать кого-нибудь из тех сотрудников, которые являются к нему этим путем. Имел ли место такой вызов в данном случае, узнать нетрудно.
— Хорошо. Это мы проверим. А вторая вероятность?
— С другой стороны от моего кабинета находится дамская комната. Это означает, что любая женщина, работающая в этой части здания, в любое время могла оказаться весьма близко к буфетной.
— Благодарю вас, сэр. Похоже, придется опросить множество женщин на предмет их посещения дамской комнаты в пятницу днем. Мы выяснили, кто может находиться в вашем коридоре, так сказать, законно. Теперь о тех, кому находиться в нем не положено. Вы говорили, что неоднократно слышали в коридоре шум, который эти нарушители производили. — Сверяясь с записями Моллета, Джеллаби перечислил: — Иделман, Вуд, Хопкинсон, Рикаби, Филипс.
— Верно. Но я не хочу подталкивать вас к ложным выводам. Несколько раз я слышал, что за моей дверью что-то происходит. Это всегда случалось днем, приблизительно в то время, которое нас интересует в связи с убийством, — между половиной четвертого и четырьмя. В тот единственный раз, когда я застукал их на месте, это были Иделман, Вуд и миссис Хопкинсон. Но это, разумеется, не доказывает, что в других случаях это была та же самая троица или кто-то из них. Филипса я видел в коридоре в тот же день, — воспоминание об обстоятельствах, при которых он его видел, снова вызвало ощущение неловкости, — но гораздо позже четырех. Рикаби же, напротив, появился раньше, около часу. И в обоих последних случаях существовало вполне разумное объяснение их появления.
— В отличие от первого случая, объяснение которому вы разумным не сочли, — прокомментировал Моллет.
— Да, не счел.
— Сегодня утром вы поведали мне очень странную историю, сэр, о так называемом сюжете. Скажите откровенно, каково ваше мнение о нем?
Петтигрю пожал плечами.
— Я давно уже отказался составить о нем какое бы то ни было мнение, — ответил он. — Кроме того, что это была чертовская глупость. Все началось как занимательная игра, а превратилось в какое-то наваждение.
— Вы не думали, что за этой игрой что-то кроется?
— Кроется?
— Какой-то тайный мотив со стороны заговорщиков.
— Да нет, не думал. Все это казалось бесцельным и глупым.
— Не факт, что цели не было, — вставил Джеллаби. — Посмотрите на результаты.
— Но вы не можете утверждать, — возразил Петтигрю, — что случившееся есть результат «сюжета». Никаких доказательств тому не существует.
— Я ничего не слышал о «сюжете», пока за обедом не прочел эти записки, — сказал Джеллаби, — но два результата ясны мне уже сейчас. Один из них — то, что мисс Дэнвил довели до нервного срыва, другой, и самый важный, — то, что все участники «сюжета» точно знали, что происходит в этой части здания в тот час, когда было совершено преступление.
— На той репетиции, которую я прервал, присутствовали только трое из подозреваемых, — напомнил Петтигрю.
— Но в четверг вечером, когда замышлялся «сюжет», в гостиной присутствовали все. Во всяком случае, так вы сказали сегодня утром мистеру Моллету.
Петтигрю не нравилась бескомпромиссная манера аргументации Джеллаби, но он вынужден был признать, что тот прав. Тем не менее в главном он его не убедил.
— Мне трудно поверить, что столь изощренное притворство можно было сохранять в тайне так долго и при таком количестве участников, — сказал он.