– Ладно, довольно нагонять жути, – усмехнулась Галагея и повернулась к Паврусу. – Крепкий у тебя малыш. Иди уж, а то на тебя смотреть без смеха нельзя. Завтра я к вам загляну.
Пробормотав «спасибо», Паврус ураганом ворвался в дом. Целительница же глянула ему вслед, покачала головой, а затем перевела взгляд на белое око Селены. Постояв так несколько мгновений, она вдруг к чему-то принюхалась, брезгливо фыркнула, будто учуяла нечто неприятное, а затем сотворила в воздухе ограждающий жест и двинулась к калитке.
* * *
…Великий Белый Маг стоял на высокой горе, откуда ему открывалась панорама всего мира. Но сейчас он смотрел только на северо-запад. На горизонте там клубилась Тьма. Ещё зыбкая, робкая, но уже нёсшая смертельную угрозу одним своим появлением. Давно, очень давно не являлась она в мир Луадора[5] в таком явном виде, и это было неспроста. Тэхоан напрягал зрение, пытаясь узреть источник этого Мрака, но тёмная завеса упорно хранила свою тайну. Когда же чародей попробовал магическим взором пробиться сквозь эту пелену, навстречу ему неожиданно вылетела огромная стая оскалённых черепов, словно сотканных из чернильного дыма. Пустые глазницы их светились багровым огнём, а гнилые челюсти угрожающе скрежетали.
От неожиданности Великий Маг вскрикнул, дёрнулся и… проснулся. Быстро оглядевшись, он с облегчением вздохнул, обнаружив, что лежит на постели в своей башне. На улице стояла глубокая ночь, а в лицо ему через открытое окно ярко светила полная Селена.
– Сон, всего лишь сон! – пробормотал старый волшебник, сев на кровати и ища ногами тапочки. – Вечно эта Селена навевает кошмары!..
Говоря так, Тэхоан просто ворчал, прекрасно зная, что «всего лишь сны» ему обычно не снятся. Он был сновидцем, и любое его сновидение имело значение. Не являлось исключением и это. Только что бы оно значило? Какая-то угроза, связанная со Злом и исходящая с северо-западного направления? Сущая ерунда или нечто Великое и Ужасное? Вопросы-вопросы… Вопросов рождалась масса, но лишь время могло дать на них ответы.
Размышляя над сном, Белый Маг подошёл к окну и выглянул наружу. На улице царила почти полная тишина, лишь ночные птицы изредка пересвистывались где-то неподалёку. Ещё некоторое время постояв в раздумьях у окна, Тэхоан закрыл его, потом плотно задёрнул шторы и снова улёгся в постель. До утра было далеко, и он хотел ещё поспать, надеясь, что никакие ужасы больше не приснятся ему.
* * *
Страшный грохот вырвал Павруса из зыбкого сна, в который он погрузился перед рассветом. Новорождённый как заведённый орал всю ночь и лишь к утру успокоился, так что поспать им с Крильфирой почти не довелось. И вот сейчас непонятный грохот тяжёлым молотом долбил по мозгам, вызывая у Павруса лишь глухое раздражение. Пытаясь отвоевать ещё хоть толику ускользающего сна, он наивно надеялся, что долбёжка сама собой прекратится, когда вдруг пришло чёткое осознание, что стук раздаётся от входной двери.
– О-о, Паврус, кто там в такую рань?! – сонно простонала рядом жена. – Дитя разбудят!
Мысленно пожелав нарушителю спокойствия провалиться под землю, Паврус поднялся, натянул штаны и поплёлся к выходу. Выйдя в сени, он рванул на себя дверь и открыл рот, чтобы встретить нежданного посетителя резкой отповедью, но…
– Паврус, задери тебя грефлит,[6] ты что – спишь?! – оглушил его громоподобный бас.
Щурясь от прянувших в лицо ярких лучей уже взошедшего солнца, Паврус разглядел говорившего – это был Долговязый Джорус, староста деревни.
– А что я, по-твоему, должен ещё делать, Джо? – грубо ответил Паврус. – Жена ночью рожала, и я, то есть мы до утра почти не спали.
Потерев глаза, он взглянул в лицо старосте и тут заметил за его спиной лица других односельчан. Все они как-то странно на него глядели.
– Э, что случилось-то? – спросил Паврус недоумённо.
Протиснувшись мимо Долговязого Джоруса, он ступил на крыльцо и замер – его двор и улица перед ним оказались заполнены народом. Наверное, тут собралась вся деревня! Но ещё больше Павруса удивило то, что все были вооружены: кто вилами, кто дубинами, а кто – чем придётся, даже у старосты за поясом тускло блестел охотничий нож…
– На нас напали?! – озарило ещё сонный мозг Павруса.
– А вот это мы все хотели узнать у тебя, – язвительно бросил Джорус и махнул рукой толпе. – Дайте ему взглянуть…
Люди во дворе раздались в стороны, и молодой отец разглядел на земле несколько лежащих человеческих фигур.
– Как ты можешь объяснить это? – указал на них староста.
Ещё больше недоумевая, Паврус медленно сошёл с крыльца и приблизился к телам. Но одного взгляда на них ему хватило, чтобы ощутить рвотные позывы. На влажной земле лежали, источая жуткий смрад, четыре полуразложившихся трупа в изодранных одеждах, покрытых толстым слоем грязи. В гниющем мясе отчётливо были видны копошащиеся черви.
– Кто это? – наконец, совладав с собой, выдохнул Паврус, зажав нос и отходя в сторону. – Это чья-то шутка? Это так нас поздравили с рождением сына?! – последнюю фразу он почти прокричал и со злостью оглядел окружающих людей. – Нечего сказать, спасибо!
– Не кипятись, Паврус, – староста оказался рядом с ним и успокаивающе положил ему руку на плечо. – Сложно сказать, шутка это или что-то иное…
– Тогда объясните мне, откуда в моём дворе появились мертвецы?!
– Вот именно, Паврус, ты сам сказал: «в твоём дворе». Мы думали, ТЫ сможешь нам рассказать, как у тебя оказались недавно убиенные охотники?.. – раздались в толпе тревожные голоса.
– Охотники? Те, кого неделю назад порвал Зелёный медведь?![7] – изумился Паврус и более внимательно посмотрел на обезображенные тела. – Но их было шестеро…
– А ещё двое здесь, на улице, – раздался голос Саймуса от калитки.
Паврус обернулся к соседу и действительно разглядел ещё два тела у своей ограды. Медведь, а затем время и черви на славу поработали, и теперь покойных невозможно было узнать.
– Но как они могли оказаться тут, ведь мы их похоронили? – сонный рассудок отказывался верить во всё происходящее, и Паврус изо всех сил пытался найти хоть какое-то объяснение.
Его сомнения без остатка развеял староста.
– Мы уже проверили: их могилы разрыты и пусты, и от каждой ведут одиночные следы к твоему дому… – сказал он.
– Тьма знает, что здесь творится! – потрясённо выдохнул Паврус.
– Не поминал бы ты её сейчас! – тут же вскинулся на него Саймус.
Паврус подозрительно уставился на него, вдруг вспомнив их ночной разговор.
– Саймус! – воскликнул он, ткнув в соседа пальцем. – Не ты ли сам сегодня ночью говорил мне, что роды в полнолуние – это дурной знак?..
Все повернулись к старику. Но тот лишь криво усмехнулся и невозмутимо бросил:
– Не хочешь же ты, Паврус, сказать, будто это я незадолго до рассвета выкопал шесть тяжеленных тел и принёс их тебе в качестве подарка? Может, ты ещё скажешь, что самолично видел, как я ночью весело нёсся с заступом к кладбищу?
В притихшей толпе послышался чей-то нервный смешок.
Но Паврус действительно хотел сказать именно это, потому что сейчас, в свете возникших обстоятельств, ему вдруг показалось крайне подозрительным, что сосед ночью шастал по деревне. Да только немощная фигура старика тут же заставила молодого отца отбросить эти мысли.
– Никто тебя ни в чём не обвиняет, Саймус, – примирительно молвил Долговязый Джорус. – Но вот про полнолуние вы это хорошо заметили. Я ещё в детстве слышал, что в такие дни всякая нечисть вылезает из своих щелей и портит людям жизнь. Однако до сих пор ни с чем таким богопротивным лично не сталкивался…
– Стойте! – озарило вдруг Павруса. – После родов Галагея тоже что-то говорила в том же духе, да ещё про затмение Ураноса… Может, она нам пояснит происходящее?
– Галагея? Где Галагея? – закричали все враз. – Пусть выйдет и скажет своё слово.