– То-то же! Ты всё понимаешь без слов!
Марадуфу пробует управлять аппаратом, но он его по-прежнему не желает слушать. Им по-прежнему управляет какая-то неизвестная сила. Марадуфу дёргает верёвки, раскачивает его, бьёт и кричит:
– Тупой бамбуковый скелет! Быстро лети на землю! – резко затихает и успокаивается, – Что-то мне колдун не договорил?! Интересно, что он от меня скрыл? Вернусь домой, я покажу этому колдуну-недоучке! Ему не одно заклинание не поможет от моего гнева.
Марадуфу злится ещё сильнее. Он ещё раз бьёт по каркасу. Аппарат снова набирает высоту. Холодно. Долго летит над Индией. Впереди видны горы Гималаи. Их вершины в снегу. У Марадуфу лицо превращается в кислую мину.
– Нет! – говорит он, – Только не это! Опять холод и одиночество.
Птички сильно чирикают и как по команде, улетают дружной стаей. Марадуфу кричит им в след:
– Куда же вы? Вам что со мной плохо лететь? – грустно смотрит в след птичьей стае, – Ну вот, птички улетели?! Теперь совсем один остался. А это кто там?
В небе появляется истребитель Индийских ВВС. Лётчик пальцами указывает на то, чтобы Марадуфу разворачивался и шёл на посадку. Но Марадуфу его не понимает, лишь в ответ машет ему рукой и улыбается. Потом тычет в себя пальцем и представляется.
– Марадуфу! – кричит он, – Просто лечу! Куда? Не знаю?! У меня всё нормально, не беспокойтесь!
Истребитель делает несколько манёвров вокруг него и открывает огонь. Дельтаплан, как живой начинает маневрировать. Марадуфу машет руками, потом грозит лётчику кулаком.
– Ты что себе позволяешь? – кричит он, – Ты, за что Нигера хочешь убить? Эй! Ты что расист?
Из самолёта продолжают стрелять. Пуля срубает верёвки, которыми управляют аппаратом. Кольца остаются у Марадуфу в руках. Он в шоке смотрит на них, потом переводит взгляд в сторону истребителя.
– Кошмар?! – говорит он, – Эй! Ты за что ненавидишь черномазых?
Истребитель прекращает огонь, разворачивается и улетает. Дельтаплан продолжает плавно маневрировать между гор. Марадуфу замёрз и не шевелится от холода. Он весь покрылся инеем. У него даже под носом висят льдинки.
– Надоело всё! – тихо бормочет он, – Всё равно умру?! Если не сейчас от холода, то значит потом от голода! – он посматривает вниз, – Всё, брошусь вниз!
Он кое-как вылезает из своего удобного кресла. Аппарат кренится на одну сторону. Марадуфу соскальзывает, вываливается из него и висит на одной руке. Сильно пугается и кричит:
– Нет! Нет! Я пошутил! Марадуфу ещё рано умирать! Марадуфу ещё хочет пожить!
Он кое-как, из последних сил, влезает в своё кресло, усаживается поудобнее и сильнее кутается в свою одежду.
– Хорошо! – бурчит сам себе под нос, – Где придётся умереть, там значит, и буду умирать…
Высокие горы Гималаи заканчиваются. Впереди низкие горы Кузнецкого Алатау. На них редкие деревья с белыми шапками. Марадуфу смотрит на них удивлённо.
– Прямо как в моём видении! – говорит он.
Дельтаплан снижается. Становится теплей. Тайга становится плотной. Деревья становятся высокими. Марадуфу потирает ладони.
– О, тепло! – говорит он и смотрит вниз. – Чую, бананами здесь не пахнет!
12
А в это время в Хакасской тайге, в деревне лесорубов на деляне, происходит ЧП. С треском и грохотом падает спиленное дерево. Где-то, кто-то кричит:
– Берегись!
Но уже поздно. Под деревом лежит мужик, его зовут Федька. Нога придавлена спиленной сосной. Со всех сторон бегут мужики лесорубы, поднимают дерево и вытаскивают Федьку из-под сосны. Подбегает Бригадир.
– Ну, что тут у вас? – кричит он.
– Да вон! – кто-то кричит из толпы, – Федьку прищемили!
– Ничего себе, прищемили! – отвечает Федька сквозь зубы, – По ходу перелом ноги!
Бригадир чешет затылок.
– Да! – говорит он, – Угораздило же! Надо в деревню его! В медпункт. Грузите в уазик!
Мужики дружно поднимают его и на руках несут в машину.
13
Бригадир быстро ведёт уазик по лесной заснеженной дороге, а Федька лежит, постанывает.
– Ну, что же я, так не удачно-то, а? – говорит он, – Прозевал вспышку!
Бригадир его успокаивает.
– Ты главное Федька не переживай! – говорит он, – Не спеши из больницы убегать, подлечись. Я наряды закрою, как положено. Тебя не обижу. Ты у меня на хорошем счету.
– Да я, Бугор, пару деньков отваляюсь, да и приду на деляну! – говорит Федька, – Что мне койку протирать?
– Ну, как знаешь?! – отвечает бригадир, – Дело хозяйское.
14
В деревенском медпункте медсестра накладывает Федьке гипс. Бригадир стоит в пороге. Федька хитро посматривает на неё и улыбается. Держится бодрячком, как будто у него всё нормально.
– А ты, Бугор, прав! – говорит он, – Я, наверно, с недельку здесь подлечусь. Что мне на деляне с поломанной ногой-то делать?
Медсестра поглядывает на Федьку и кокетливо улыбается. Бригадир тоже улыбается и поддакивает.
– Конечно, подлечись! – говорит он, – Зачем торопиться-то. Но всё, мне пора. На днях заеду, проведаю…
Федька машет рукой Бригадиру.
– Давай, Бугор! – говорит он.
Бугор грозит Федьке пальцем.
– Федька! – говорит он, – Ты смотри тут аккуратней!
Федька потирает рука об руку.
– Не боись, Бугор! Всё будет в лучшем виде!
15
А в это время в тайге, в охотничьей заимке, сидят три охотника-промысловика. Один лет пятидесяти на вид, коренной национальности, по прозвищу Ванька Лиса. Прожжённый, очень грамотный охотник. И двое русских молодых парней лет под тридцать, Вовка Черебан и Хромой. У Вовки фамилия Черебанов, от того и прозвище, а у Хромого, потому что он действительно хромает на одну ногу. Когда-то угодил в свой собственный капкан, но, тем не менее, ему это по тайге бегать не мешает. На столе стоит еда и бутыль с алкогольным суррогатом. В углу стоят ружья, а на стене над полатями, висит балалайка. Хромой аккуратно разливает суррогат по кружкам.
– За весь день одна белка… – говорит он, – Что-то нам нынче не фартит?!
Вовка Черебан поднимает кружку.
– Да, нынче сезон какой-то не удачный, – говорит он и выпивает, – Зверья вообще нет! Штук десять капканов проверил, пусто! Петли проверил, тоже пусто! А на ружьё смотреть стыдно. В этом сезоне ещё не одного выстрела не сделал… – он втыкает вилку в мясо, – А вы заметили? Следы-то на снегу только мышиные! Значит и охота у нас будет такая же…
Ванька Лиса около печи выделывает шкурку зайца.
– Дичи действительно мало… – говорит он, – Старики говорят, когда зверя станет мало, то это значит, что люди его стали сильно истреблять! Вот тогда тайга призовёт себе на помощь Духа. По-Хакасски, мы зовём его Чисайна, а на русском Леший. Так вот, Чисайна всех изгонит из тайги, а каждого зверя и каждое дерево возьмёт под свою защиту…
Хромой выпивает залпом кружку, ставит её и вытирает губы.
– Ну, ты наговоришь сейчас?! – говорит он, – Это сказки прошлого! Кузнецкий Алатау всегда был богатым. Тайга тысячелетиями кормила людей и ещё столько же прокормит. Вы, хакасы, привыкли верить всяким суевериям…
Ванька Лиса откладывает шкурку зайца в сторону и вместе со своим стулом подсаживается к столу. Вовка Черебан наливает ему суррогата. Ванька выпивает и закусывает.
– Шаман предсказал, – говорит он, – а мы Шаману верим…
Несколько секунд стоит тишина. Все молча едят. Потом Черебан выпивает ещё одну кружку суррогата, ставит её на стол и закусывает.
– А, я почему-то, тоже верю?! – говорит он, – В округе четыре деревни и все об одном и том же говорят…
Хромой встаёт, выходит из-за стола, снимает со стены балалайку, укладывается поудобнее на полати и весело играет.
– А, я не верю! – кричит он, – Бред какой-то! Леший, Чисайна! Двадцать первый век на дворе…
Ванька Лиса продолжает жевать мясо.
– Верить, или не верить, это уже дело твоё?! – говорит он, – Но смеяться над этим не надо! Время расставит всё на свои места.
Вовка Черебан резко выскакивает из-за стола, весело раскидывает руки в разные стороны, весело притоптывает ногами и кричит:
– Музыка! Вот это лучше всяких суеверий! – он громко поёт, – Ой, ня верю я в енти суяверия!