– Вот‑вот, сначала головушку на грудь, а потом и ножки на ширину плеч.
– Какие ты гадости говоришь, – ахнула я и совершенно неожиданно заревела. Опустилась на кровать, отвернувшись от Женьки, та тут же пристроилась рядом и тяжко вздохнула:
– Я гадости не для своего удовольствия говорю, а для твоей пользы. Потому что бабья натура мне очень хорошо известна. Ты ж Ромку правда любишь, наделаешь глупостей, а схитрить сообразительности не хватит, начнешь терзаться да каяться. А у него ума самый минимум, зато темперамент ого‑го, и выйдет полное дерьмо: молилась ли ты на ночь, Дездемона. А вы мне люди не чужие, и я переживаю.
– Что это ты мужа моего дураком обзываешь? – обиделась я.
– Дурак не дурак, но и не больно умный, к тому же ревнивый и на тебе вконец помешался.
– Так что ж нам теперь, уезжать? – шмыгнула я носом.
– Если чувствуешь, что Руслан тебя зацепил – сматываемся. Это, я тебе скажу, такой психолог… А человек – дрянь.
– Он мне совсем не нравится, – заверила я. – Честно. Опять же ты за мной приглядишь. Правда, Женечка? Уж очень любопытство разбирает. Что‑то тут не так.
– Это точно, – кивнула подружка. – Я тебе больше скажу… – В этом месте Женька метнулась к двери и толчком распахнула ее. Очам нашим предстала Олимпиада.
– Чаю подать? – как ни в чем не бывало, осведомилась она.
– Нет, спасибо, – улыбнулась Женька. – Мы уже ложимся. – И закрыла дверь.
Мы замолчали, прислушиваясь к шагам в коридоре. – К этой ведьме надо приглядеться, – перешла на шепот Женька. – А спать я у тебя лягу, – добавила она. – Так спокойнее будет. Ох, нечисто тут.
– Нечисто, Женя, нечисто, – согласно кивала я, торопливо раздеваясь.
Полночи мы зловещим шепотом строили предположения и уснули ближе к утру. Разбудил нас заливистый лай Ника. Женька приподняла голову, взглянула на часы и чертыхнулась.
– Который час? – сонно спросила я.
– Шести нет, чего он растявкался?
Я перевернулась на другой бок с намерением продолжить сон, ожидая, что подруга поступит так же. Вместо этого Женька поднялась и прошлепала к окну. Постояла немного и шепотом позвала меня:
– Анфиса, иди‑ка сюда.
С тяжким вздохом я присоединилась к Женьке. За окном, с моей точки зрения, не было ничего интересного, так что вскакивать ни свет ни заря вовсе не стоило. Сад, крепостная стена… Я попыталась обнаружить Ника и вскоре действительно увидела его, он носился возле зарослей. Тут я увидела еще кое‑что, точнее, кого: Руслан, двое охранников, Олег и даже Мстислав шли цепью вдоль берега. Поначалу я решила, что они спятили, так как выглядело это, мягко говоря, необычно, а тут еще Ник бестолково метался от одного к другому.
– А ведь они кого‑то ищут, – тихо сказала Женька. Я испуганно взглянула на нее, а подружка добавила: – Дождались, когда солнышко встанет, и пошли прочесывать остров.
– Смотри, – вздрогнув, сказала я, хватая Женьку за руку, – на стене, выходящей к озеру, появилась Олимпиада, она с не меньшим, чем мы, любопытством следила за мужчинами.
– А старушка переживает, – кивнула Женька, и тут проклятая ведьма, точно почувствовав, что за ней наблюдают, повернулась к нам. Мы с Женькой отпрянули от окна, но было поздно, Олимпиада нас наверняка заметила. Когда я опять выглянула в окно, старухи на стене уже не было.
Нас с Женькой так разбирало любопытство, что ни о каком сне больше не могло быть и речи.
– Пойдем‑ка в кухню, – предложила я.