Хлопнула дверь, судя по голосам, вошли две дамы, и одна другой сказала:
– Встретила в коридоре Детку, представляешь?
Деткой, чтоб вы знали, зовут меня все знакомые олухи, а также особи малознакомые и незнакомые вовсе. Я привыкла и давно на это не реагирую.
– Серьезно? Неужто он разрешил ей вернуться? Она ведь от запоев лечилась.
– Не знаю, от чего она лечилась, но выглядела прекрасно. И такая уверенность, знаешь ли…
– Она всегда была наглой стервой и далеко бы пошла, не стань обычной пьяницей.
– Лично я ее пьяной никогда не видела и не слышала, чтобы она где‑то лечилась, а у нас такие вещи не скроешь.
–Ну, люди зря не скажут.
Тут я решила, что мне пора появиться на сцене, вышла и обнаружила двух дам степенного возраста, куривших вблизи таблички “Курение в туалете строго запрещено”. Одну из них я неплохо знала, она являлась депутатом и членом многочисленных комиссий, другая числилась в штате Деда помощником какого‑то зама, бедняжка, наверное, и сама не знала толком. Заметив меня, обе поперхнулись.
– Здравствуйте, – широко улыбнулась я, направляясь к умывальнику.
– Ольга Сергеевна, – недружно ахнули дамы.
– Вижу, у вас все в порядке, – обратилась я к той, что назвала меня наглой стервой. Я стараюсь всегда соответствовать мнению, которое складывается у людей обо мне. – Вы заметно потолстели. Хорошая должность, хороший дом, что еще нужно женщине, чтобы встретить старость?
– Вот сука, – сказала депутатша, когда я покинула туалет. Я тут же распахнула дверь и весело спросила:
– Простите, не расслышала?
Огня в очах было много, но ответить дама не решилась, с годами человек мудреет. Через минуту после этой выходки мне стало стыдно. Ну, болтают обо мне всякую чушь, что с того? Чего ж уподобляться? Надо быть выше, и вообще… Я усмехнулась и покачала головой. Зачем тетку обидела? Ну, дура, что с того? Депутат имеет право быть таким же недоумком, как и люди, проголосовавшие за него на выборах.
Через пять минут я уже забыла об инциденте в туалете, мыслями вернувшись к Деду и его безвременно скончавшейся подруге. Оказавшись в машине, я перезвонила Вешнякову. Он рассказал более подробно о результатах вскрытия, но ничего нового не сообщил. А я вспомнила об интересе покойной Анны к Райзману. Поначалу я думала, что девушка нацелилась на него лично, а теперь возможны варианты. Анна беременна, а у Райзмана гинекологическая клиника. Может, тут и нет ничего, а может, как раз наоборот.
Словом, я поехала к Райзману, без предварительного звонка, надеясь застать его в клинике, минут пятнадцать он найдет, чтобы поговорить со мной, если захочет, а не захочет, так никакие звонки не помогут.
Клиника производила наилучшее впечатление. Особенно меня поразили цветочки, пущенные по верху ширмы, которая зачем‑то стояла в коридоре. О великолепии кабинетов оставалось только догадываться.
За широкой стойкой сидела девушка в белом чепце и радостно меня приветствовала. Я выразила пожелание встретиться с Райзманом и в ответ услышала:
– Артур Борисович сейчас занят. Я узнаю, когда он освободится. – Девушка сняла трубку и с кем‑то заговорила, я особо не вслушивалась. – Простите, как ваша фамилия? – обратилась она ко мне. Я назвалась, девушка вновь улыбнулась и заверила: – Артур Борисович примет вас через пятнадцать минут.
Мне предложили кофе, я с благодарностью отказалась и устроилась на кожаном диване возле окна.
Райзман появился даже раньше, я еще не успела в очередной раз посетовать на судьбу за ее коварство (относилось сие к недавнему убийству, точнее, к тому факту, что я оказалась в нем замешанной), как он возник в коридоре весь стерильно‑белоснежный.