Я шла по коридору, иногда здоровалась с беззаботной улыбкой на физиономии, запретив себе думать о предстоящей встрече с Дедом. Еще вопрос, захочет ли он меня принять.
Ритка при моем появлении замерла, точно увидела привидение. Обнадеживающее начало, ничего не скажешь.
– Привет, – сказала она, косясь на дядьку, что тосковал в приемной.
– Привет, – ответила я, светясь улыбкой и делая вид, что в моем появлении здесь нет ничего необычного. Я кивнула на дверь в святая святых, а Ритка торопливо сообщила:
– У него совещание. Минут через двадцать должны закончить.
– Тогда подожду в баре, – продолжала я расточать улыбки. – Позвонишь, если он захочет меня принять.
Я направилась в бар, вгоняя в столбняк многочисленных встреченных мною граждан. На их лицах читалось изумление пополам с печалью.
В баре сидели человек пять мужчин, пили кофе, должно быть, тоже чего‑то ждали. Все дружно повернули головы в мою сторону, затем так же дружно отвели взгляд и далее смотреть на меня опасались. Я тоже заказала чашку кофе и просидела с ней полчаса до звонка Ритки.
Дед таращился в окно, сунув руки в карманы брюк, обычно так он готовился к неприятному разговору. Услышав, как хлопнула дверь, он не обернулся, я молча пристроилась на краешке кресла. Прошло минут пять, мы играли в молчанку, если у Деда есть на это время, я не возражаю, у меня самой его сколько угодно. Сообразив, что я никуда не спешу, он повернулся и смерил меня недовольным взглядом. Я смиренно потупилась.
– С чем пришла? – без намека на любезность спросил он.
“С миром, отец мой, с миром”, – дурашливо ответила я, правда, мысленно.
– Кое‑что прояснить. Вчера, когда ты вдруг позвонил, я решила, что ты обо мне заботишься. Теперь думаю, может, о себе?
– Что ты имеешь в виду? – нахмурился он.
–Я имею в виду, что ты хорошо знал убиенную.
Я ожидала, что он, по обыкновению, начнет юлить, но он удивил меня.
– Ну, знал, – сказал он просто.
– Ага, – кивнула я, малость не подготовленная к такому ответу. – Она случайно не могла скончаться по этой причине? – не осталась я в долгу, уж коли мы говорили сегодня начистоту.
Он взглянул на меня так, что захотелось залезть под стол, но я поборола в себе это желание и с придурковатым видом продолжала разглядывать своего друга. Вообще‑то я готовилась к тому, что он вышвырнет меня из кабинета, но старый змей спутал все мои карты. Он устроился в кресле напротив, взял меня за руку и задушевно спросил:
– Скажи, почему тебе так хочется вцепиться мне в горло?
Против воли я вдруг почувствовала себя предателем, виноватой‑то уж точно, только вот в чем?
– На самом деле нет, – ответила я сдержанно. – Я просто хотела жить себе спокойно, ни во что не вмешиваясь. А сейчас хочу знать: стоит ли искать убийцу?
– А что, менты уже вовсе ни на что не годны?
– Как только всплывет твое имя, они ослепнут и оглохнут. Пока у них единственный подозреваемый – я. Очень похоже, что другого не будет. Один умный человек предлагал мне сидеть тихо, починять примус и уверял, что дело спустят на тормозах.
– Умный человек – это Лялин, что ли? – спросил Дед.
– Ага, – не стала я отпираться.
– Я тоже считаю, что тебе ни к чему вмешиваться в расследование. Пусть менты работают. Но, зная твой характер… ты уже готова всех собак на меня навешать, поэтому я говорю тебе: найди убийцу, Детка. Я распоряжусь, чтобы тебе оказывали помощь.