Зачем звонила?
– Просто звонила.
– По личным делам или государственным? – скривились я. Ритка взглянула так, что впору было провалиться сквозь землю вместе со стулом.
– Откуда мне знать?
– Что, ни разу не подслушала, о чем они говорят? – невинно поинтересовалась я. Ритка хотела разозлиться, но лишь рукой махнула.
– Послал он ее.
– В грубой форме?
– Он в грубой форме не может, когда возлюбленным отставку дает. Очень вежливо послал, но вполне доходчиво.
– А девушка?
– Девушка плакала. Дед сказал: “Аня, ты не ребенок и должна была знать, что наш разрыв – вопрос времени. Вот время и пришло”. Козел старый! –свирепо рявкнула Ритка. – Когда он наконец угомонится? Пока жил со своей дурищей, хоть в рамках держался, а сейчас что ни месяц, то новая баба. А теперь еще и убийство. Ведь это скандал, неужто не понимает?
– Девчонка звонила по рабочему телефону вместо того, чтобы позвонить на мобильный?
– Наверняка с отчаяния. Поди, на звонки на мобильный не отвечал, если номер незнакомый или, наоборот, слишком хорошо знаком. Вот и принялась звонить на работу. Короче, он с ней поговорил, она поплакала, потом еще несколько раз звонила, но он с ней говорить не пожелал. Тогда она заявилась, поджидала у входа. Мне Вовка рассказывал (Вовка, кстати, это один из водителей Деда). Дед усадил ее в машину и разговаривал на этот раз очень сурово. Она обозвала его сволочью, а он велел остановить машину и девушку высадил.
– А у нее характер, – заметила я, назвать Деда в глаза сволочью совсем не просто, я вот несколько раз порывалась, да так и не смогла.
– После этого она не звонила и больше не появлялась, в конторе, по крайней мере.
– Чудненько, – прокомментировала я. Теперь ненависть покойной ко мне вполне объяснима, раз долгие годы в народе ходили не лишенные основания слухи, что я любовница Деда. Анна о них наверняка знала. Хотя почему выбрала меня объектом своей ненависти, неведомо, соперниц пруд пруди. Ритка права, у Деда что ни месяц, то новая пассия. На старости лет он пошел вразнос. Впрочем, мог себе позволить, раз много лет вдовец. Конечно, моральный облик народного избранника мог бы быть получше, но, думаю, электорат это переживет.
– Кто‑то его подставляет, – изрекла Ритка, уже несколько минут пялясь в стену. Несмотря на здоровую критику, взять, к примеру, выражение “старый козел”, под которым я с удовольствием подписываюсь, Ритка была ему абсолютно предана и сейчас, по всей видимости, начисто забыла о том, что у меня неприятности. Теперь душа ее болела лишь о дорогом работодателе. Впрочем, у меня душа тоже болела, но по другой причине.
– Не глупи, – отмахнулась я. – Кому надо его подставлять?
– Да кому угодно. Что у него, врагов мало? Знать бы, что за сволочь… А ты как во все это влезла? – вспомнила она про меня.
– Случайно. Пригласили покататься на яхте… Впрочем, ты знаешь.
– Не верю я в такие случайности, – заметила она, немного покусав губы.
– Очень интересно. Может, пояснишь свою мысль?
– Ясно, что кто‑то под него копает, причем с двух сторон: одну любовницу убивают, а вторую подозревают в ее убийстве. Обложили, как медведя… суки.
– Не горячись, – посоветовала я. – Если Дед и похож на медведя, то на очень хитрого.
– Только не говори, что он здесь каким‑то боком… С какой стати? Зачем ему, сама подумай?
– Вдруг девочка что‑нибудь ненароком узнала…
– Ты прекрасно осведомлена, что девок он к своим делам на пушечный выстрел не подпустит.