– Ты зачем приехала? – сурово спросил он.
– Поговорить. Но вижу, что ты не в настроении.
– И о чем ты собиралась поговорить?
– О Светлане, – вздохнула я.
– О ней уже говорили.
– Точно. Но ты тогда кое‑что забыл.
– Да? – Он усмехнулся.
– Да. Светлана показывала тебе фотографию.
– И что?
– Очень бы хотелось знать, что это за фотография. – Я была уверена, что он выдаст мне ту же историю, которой Светлана попотчевала Никитина: мол, у подруги приятель и все такое… Но Тагаев удивил меня, он с усмешкой помалкивал и отвечать явно не собирался. Ни усмешка, ни его взгляд мне не понравились. Было в них что‑то, отчего волосы начинали подниматься дыбом. Хорошо, что прическа у меня пышная, не то беда.
– Дед пустил тебя по следу, – вдруг изрек он. – Дурака свалял. Правда, пока он об этом не знает.
– Обожаю загадки, но те, что попроще. Вот сейчас, к примеру, ты что сказал?
– Старую истину: иногда, копая яму другому, очень легко угодить в нее самому.
– Ты о себе или моем старшем друге? – Я вздохнула и заговорила серьезно. – Тимур, мне казалось, что мы вполне способны найти общий язык. В конце концов, мы друзья…
– Что? – спросил он, улыбнулся, а потом рассмеялся так задорно и весело, что я бы тоже засмеялась, если бы способна была обнаружить в своих словах хоть что‑нибудь смешное. – Мы с тобой друзья? – продолжал он веселиться. – Ты хоть соображаешь, что говоришь?
– Если честно, я тебя считала другом. До сего момента точно считала, а теперь гадаю, чем умудрилась насолить тебе, раз ты занес меня в черный список?
– Ах, Детка, Детка, – хохотнул он. – Это мы‑то друзья? Ты у меня заноза в заднице, мой ночной кошмар. Пристрелил бы тебя, да жить без тебя не могу.
– Не преувеличивай, – попыталась я воздействовать на него добрым словом. – Живешь, и неплохо. С эрекцией, уверена, тоже все в порядке.
Он подхватил со стола пресс‑папье, неизвестно с какой целью приобретенное в антикварном магазине, и запустил в меня, но промазал, потому что я предусмотрительно залегла на диване. Сашка высунулся из сумки, с интересом наблюдая за нами и пытаясь сообразить, что за охота пришла нам дурачиться.
Я подняла пресс‑папье и вернула его на стол.
– Веди себя прилично.
– Пошла вон, – спокойно сказал Тагаев.
– Ладно, я все поняла. Я не ответила на твою любовь, и теперь ты копаешь под Деда, то есть просто мелко пакостишь под дверью. Это плохая идея. Мне все равно, задержится он в своем кресле или нет, а ему не все равно. Он без всего этого дерьма жить не сможет. Не буду говорить, что он мне отец родной. С родным отцом нормальные люди не трахаются, а он был моим любовником… Однако ближе человека у меня нет, и я на его стороне. Не хотелось бы видеть тебя в стане врагов. Если честно, очень бы не хотелось. Ты завариваешь кашу, которую всем нам придется расхлебывать, и я даже не уверена, что тебе это доставит удовольствие.
– Посмотрим. Вдруг ты не права, – улыбнулся Тимур.
– Что ж, – вздохнула я, – сегодня не мой день, помечу его в календаре черным. Сашка будет по тебе скучать. Я, кстати, тоже. – Я пошла к двери, не удержалась и сказала:
– А если ты убил Светлану, я приложу максимум усилий, чтобы ты сел в тюрьму.
– А если не я, а кто‑то другой? – спросил он с тем самым выражением, которое мне так не понравилось. – Его ты тоже посадишь?
– Не сомневайся.