– Я тебя очень люблю и надеюсь, что ты меня любишь. Мы с тобой очень близки. Но я знаю, что у тебя есть собственное мнение и оно часто не совпадает с моим. Будь иначе, я бы тебя так не любил.
– Поэтому ты мне не особо доверяешь, – закончила я с усмешкой.
Он поморщился:
– Мне не нравится такая постановка вопроса.
– Еще бы. А что мне прикажешь делать?
– Выполнять свою работу. Разберись, что там за свистопляска вокруг Никитина. А теперь, если не возражаешь, я бы хотел спокойно пообедать.
Вот так всегда. Конечно, я не ожидала, что он откроет мне душу, не такая уж я дура. Ну хоть намекнуть на свои гениальные планы он мог бы, чтоб я не тыкалась впотьмах. Что ж, играем втемную. Не привыкать. В этом, кстати, есть свои преимущества, можно действовать по обстоятельствам, не дожидаясь высочайшего соизволения. Сам напросился. Я злилась, и даже прекрасный обед меня не радовал. Дед взглянул на часы и сказал:
– Мне пора.
– Возможно, я опять нарушаю правила, но Ларионов сегодня встречался также с неким господином Филипповым, бизнесменом из Москвы. Это я на всякий случай сообщаю. Потом с этим Филипповым встречался Тагаев.
Дед задумался, стало ясно: это для него новость.
– Что собираешься делать? – спросил он через пару минут.
– Поговорить с Тагаевым, – пожала я плечами. – Тут еще какая‑то мутная история с фотографией, которую ему якобы показала убитая.
– Что ж, не мне тебя учить… – Дед поднялся, поцеловал меня несколько рассеянно, из чего я заключила, что мыслями он ушел далеко. – Обо всем сразу же докладываешь мне. И поосторожней, пожалуйста.
Он ушел, а я сказала своей собаке:
– Не поверишь, как меня достали эти тайны. Макиавелли хренов. Чего нос воротишь? Макиавелли – это не ругательство. Был такой дядя, наши политики у него опыт перенимают. А дураки, вроде нас, получают по ушам. Но мы к этому делу привыкшие. Справимся.
Ох, как я была зла на Деда. А еще больше на себя. В самом деле, что мне мешает бросить все и попросту смыться? Оказалось, многое мешает. К примеру, то, что убитая женщина верила, что я найду убийцу. Чего уж об остальном говорить. Да и любопытство разбирает, что за хрень творится в Датском королевстве.
– Поедем к Тимуру, – сказала я. Сашка шевельнул ушами и завозился в сумке.
Я отправилась в «Шанхай», надеясь застать там Тагаева. Звонить ему я сочла излишним, вдруг он не придет в восторг от моей затеи и постарается избежать встречи.
Выезжая на площадь, я увидела толпу граждан. Не сказать, что слишком большую, но и не маленькую. Толпились не просто так, а под музыку. Дюжий молодец гнусаво пел что‑то кабацкое, что сейчас принято называть шансоном. Молодец, помахивая ручкой, ходил по наскоро сколоченному помосту под плакатом "Казино «Пирамида», далее шли буквы помельче. Напрягать зрение и разглядывать я не стала. Тут что‑то здорово бабахнуло. Я втянула голову в плечи, оказалось, зря – бабахнул салют, в темном небе расцвели экзотические цветы, жаль, почти сразу исчезли. Но тут же вновь бабахнуло, и далее минут пятнадцать сие продолжалось без перерыва.
Обалдев от всего этого великолепия, я притормозила, решив не принимать близко к сердцу знак «остановка запрещена», потерла нос и сказала Сашке:
– Смотри, пес, это то, что называется «деньги на ветер».
Кстати, казино «Пирамида» уже два месяца как принадлежало Тимуру. Чего это он вздумал народ радовать без особого повода? Неужто в самом деле метит в политики?
– Грустно и тягостно видеть, как человек пропадает, – скроив печальную физиономию, молвила я. – У него нет фантазии.