Пиджак висел на спинке стула, Дед закинул руки за голову и разглядывал потолок. – Садись, – похлопал он ладонью по краю дивана.
Я прошла и села. Выглядел он усталым и даже больным. Я отставила сумку подальше, чтоб не раздражать его.
– Выпусти его, пусть побегает, – сказал Дед.
При этом в его голосе не слышалось никакого намека на ехидство.
– Перебьется, – отмахнулась я, вдруг почувствовав себя виноватой. Может, я в самом деле злоупотребляю его добротой? – Ты как себя чувствуешь? – рискнула спросить я, хотя знала: таких вопросов Дед тоже не любил.
– Нормально. Что, выгляжу паршиво?
– Мне нравится. Просто непривычно видеть тебя отдыхающим в святая святых.
– Старею, – усмехнулся он. – По утрам руки дрожат, рожа серая и мешки под глазами. Вовка вчера звонил, хотел с семьей в отпуск приехать, но что‑то пока не получается. – Вовка – это пасынок Деда, Дед вдовец, у его покойной жены сын от первого брака, особых чувств я между ними не наблюдала, но Дед охотно помогал пасынку, а тот охотно принимал материальную помощь. – Хоть бы замуж вышла, – не придумал он сказать ничего умнее. – Глядишь, успел бы твоих детей понянчить.
– Это вряд ли, – развела я руками, – на роль папаши нет подходящей кандидатуры.
– Ты красивая, – разглядывая меня, вздохнул он.
– Я знаю. Но этого, оказывается, мало. Я готовить не умею, вот никто замуж и не берет.
– Сама не идешь. Хотя достойной кандидатуры и я не вижу. Вроде с виду мужик как мужик, а внутри…
– Внутри у людей кишки, – заметила я. – Я в анатомичке видела. Выглядят скверно.
– Убил бы тебя, – заметил Дед, поднимаясь.
– Вставай в очередь.
– Кому ты еще успела насолить? – нахмурился он.
– Всем, кто под руку подвернулся. Ты же сам всегда говоришь: характер у меня пакостный.
– Нормальный. У других вовсе нет никакого.
– Кто тебя сегодня так достал? – проявила я интерес.
– Не обращай внимания. Просто становлюсь брюзгой. Это старческое.
– Ага. А кто в прошлую субботу с чужой женой на ее даче оттягивался?
– Донесли уже? – хмыкнул Дед. – Лишь бы языками молоть.
– Народ тебя уважает.
– Да уж… надеюсь, не только за это. – Он прошелся по комнате. Я терпеливо ждала, зачем пожаловала, говорить не спешила. Ясно, что Дед намерен мне что‑то сказать, правда, сам не решил до конца, говорить или нет, вот и ворчит.
– С Тагаевым виделась? – резко сменил он тему.
– Виделась.
– Говорила?
– Нет.
– Почему?
– Смысла не вижу. – Дед сел напротив, уставился мне в глаза. Не так уж это и приятно. – Тагаев откровенничать со мной не будет, – пояснила я. – Чего ж тогда толочь воду в ступе?
– Думаю, нас всех ожидает сюрприз. Ходят слухи, что он собирается выставить свою кандидатуру на выборах.
– От какой же партии?
– Как независимый депутат.
– Ну и хрен с ним. – Я и в самом деле не видела в этом ничего особенного, хочется человеку в бирюльки играть, ради бога, но это я, со своей политической близорукостью, а Дед что‑нибудь да видел.
– Тебя этот факт совершенно не волнует? – вроде бы не поверил он.
– А почему, собственно, меня должно это волновать? Если найдутся дураки, желающие за него голосовать…
– Найдутся, – заверил Дед.