Будущий подполковник (тьфу, тьфу, не сглазить бы) солидностью похвастать не мог, в лице томление, в движениях суета, одет тоже кое‑как, куртка нараспашку, ворот рубашки расстегнут (галстуки Вешняков не носил, подозреваю, он их не только ненавидел, он их боялся).
– О, – ткнул он в меня пальцем, – на ловца и зверь бежит. У тебя тысяча есть взаймы до зарплаты?
– Твоей или моей?
– Моей, конечно.
– Непрактичный ты человек, Вешняков, просил бы до моей, я же в длительном отпуске.
– Хорош болтать. Тысячу дай.
– На, – протянула я ему купюру. – Может, лучше две?
– Обойдусь. А какие сейчас духи самые лучшие? – озарило его.
– Вешняков, на тысячу духи не купишь, то есть купишь, конечно, но в дом их лучше не носи. Ни жене, ни любовнице.
– Какая любовница? У нас година свадьбы.
– Година смерти, а у свадьбы годовщина.
– Какая разница? Надо же… Я хотел еще цветов купить. А цветы сколько стоят?
– Много, Артем, много. Розочки самые скромные по сотне.
– Они что, спятили? Да за это сажать надо…
– Их и сажают, я имею в виду розочки. Знаешь что, дорогой друг, – обняла я его за плечи, – подарок твоей благоверной я сама куплю, а то тебя из дома погонят, так и не дождавшись очередного звания. Жить тебе негде, выходит, придется тебя усыновлять. А на фига мне это счастье? Так что поехали.
– Поехали, – вздохнул Артем. – Совсем забыл. Звонила подруга Луганской, зовут Лика, фамилия Колчина, интересовалась обстоятельствами смерти Луганской и очень хотела поговорить с тобой. Номер телефона оставила.
– А ты с ней говорил?
– А как же. Но дама была уклончива до невозможности. Хотя тебе, судя по всему, душу откроет. Ты у нас прирожденный мастер развязывать языки.
– Тебя послушать, так я подвизалась пытарем в гестапо.
– Ну, пытарем или нет… – Артем засмеялся, но тут же заговорил серьезно:
– Может, девица что‑то знает, а может, интересничает. В любом случае поговорить с ней стоит. А у тебя как дела?
– Как сажа бела, – осчастливила его я. – Похоже, Никитин выбалтывал подружке величайшие секреты, и ее вполне могли за это убрать.
– А нельзя было с такими новостями до завтра подождать? – возмутился Вешняков. – Что ты за человек, никакого понятия. У меня же година… тьфу ты, праздник у меня.
– Хорошо, подробности завтра.
– Завтра тоже не надо, завтра у меня будет голова болеть. Слушай, а хороших новостей у тебя нет? – с надеждой спросил он.
– Хороших не держим, – отчаянно замотала я головой.
Я свернула на стоянку универмага. Артем, продолжая болтать, побрел вслед за мной к центральному входу. Через десять минут стало ясно, что я его сюда привезла зря.
– Это что такое? – потосковав возле прилавка, спросил он.
– На ценники не смотри, – посоветовала я. – С непривычки крыша едет.
– Скажи, что бы я мог здесь купить на свою зарплату?
– Вот эту коробочку, – ткнула я пальцем в витрину.
– А это что? – заинтересовался Вешняков.
– Просто коробочка. В нее можно что‑то положить, например, колечко с бриллиантом, но это за отдельную плату. Туда не смотри, там у парней покрепче тебя возникает чувство неполноценности со стойкой тягой к депрессии.
– Идем отсюда, – заторопился Вешняков.
– Я хочу купить твоей жене духи, не мешай выбирать.