– Что ты мне голову морочишь? Скажи попросту, чего добиваешься? – Я закатила глаза, поражаясь чужому недоверию, а он продолжил:
– Думаешь, не вижу, что ты завелась? Девка послала тебе деньги, обратилась за помощью, и ты уже считаешь себя обязанной. А уж если ты чего‑то решила… хотя сама говоришь, что все это подстава чистой воды. Вот я и спрашиваю, где логика, дорогая?
– Давай поищем ее вместе, – предложила я.
– Как ты мне надоела, – вздохнул Артем. – Лялин чего‑то молчит, – продолжил жаловаться он. – Мог бы расстараться и помочь по старой памяти.
– Из Москвы пришел ответ на запрос?
– Ага. Только ничего интересного о жизни Луганской мы не узнали. Похоже, у нее и в Москве ни друзей, ни врагов.
– Не женщина, а загадка, – поддакнула я.
С Вешняковым мы вскоре простились, он отбыл к семье, а я к Сашке. Выждала время и позвонила Никитину. По тому, как он поздоровался со мной, стало ясно: Дед успел провести беседу, его выдвиженец был готов к сотрудничеству. Он так прямо и заявил, чем очень меня порадовал. Мы договорились встретиться на следующий день и простились почти дружески.
Я отправилась гулять с Сашкой, а вернувшись, обнаружила возле своего дома машину Деда. Завидев меня, он выбрался из машины.
– Ты чего здесь сидел? – удивилась я, отпирая дверь. – У тебя же ключи есть.
– Только что подъехал. Я ненадолго. Чаем напоишь?
Чаю мы попили, Сашка, который Деда почему‑то побаивался, дипломатично удалился в гостиную. Дед отодвинул чашку, я вертела свою в руках и ожидала, что последует. Но ждала напрасно. Дед молчал, и конца и края этому не было.
– Что‑нибудь случилось? – не выдержала я.
– Что? – поднял он голову. – А‑а, нет, ничего. Просто ехал мимо, решил тебя проведать.
– Так мы сегодня виделись.
– Никитину звонила?
– Звонила. Он готов ответить на все мои вопросы.
– Только держи себя в рамках. Иногда ты ведешь себя так, что очень хочется придушить тебя.
– Я проявлю максимальное понимание. Ты ведь приехал не за тем, чтобы узнать, звонила я ему или нет?
– Да я и сам не знаю, зачем я приехал, – сказал он с горечью. – Скажи, почему так: я стараюсь, чтобы у нас все наладилось, а на деле все становится только хуже.
– Не преувеличивай.
– Ты отдаляешься от меня.
– Ерунда. Сам подумай, куда я от тебя денусь? Пробовала, не получается.
Он грустно улыбнулся и коснулся ладонью моей щеки. Теперь казалось странным, что этот жест не вызывал в моей душе никаких эмоций: когда‑то все во мне пело от счастья от его прикосновений.
– Ты очень красивая, – сказал он. Дед всегда это говорил, когда сказать ему было нечего.
– Можно тебя спросить? – поразмышляв немного, сказала я.
– Конечно.
– У вас двадцать шестого ничего не затевается?
– Двадцать шестого? – поднял он брови. – А‑а… это ты по поводу предполагаемой даты, которую девушка написала своей кровью? Ты ведь даже не уверена, что это дата.
– Не уверена, – согласилась я. – Но спросила я не об этом.
– После разговора с тобой я проверил свой рабочий план.
– И что?
– Ничего. День как день. Обычные встречи.
– Тогда что тебя так тревожит?
Он отвел взгляд, вздохнул.
– Черт его знает. Боюсь, ты права, что‑то затевается. И я даже предположить затрудняюсь, что. Знаешь, какая мысль меня поразила сегодня?
– Знаю.