– Я сегодня с ним встречусь и посоветую с пониманием отнестись к твоей просьбе. У Риты возьмешь номер его телефона и вечером позвонишь.
– Спасибо, – сказала я, торопливо поднимаясь.
– Подожди, – посуровел Дед. – Прежде чем предпринимать какие‑то шаги, советуйся со мной.
– Мне во всем советоваться или мелочи можно опустить?
– Во всем, – отрезал Дед.
Я пожала плечами, выразив тем самым свое недоумение, и удалилась.
– Ну что? – спросила Ритка, лишь только я закрыла дверь.
– Будем работать.
– А по‑человечески объяснить можешь?
– Нет. Дед только что взял с меня подписку о неразглашении. В другое время я бы на нее наплевала, а теперь побаиваюсь.
– Уйди с глаз моих, – обиделась Ритка, и я ушла.
Вешняков, когда я по телефону рассказала ему о решении Деда, конечно, не пришел в восторг.
– Спасибо тебе большое. Черт угораздил меня позвонить тебе тогда! Глядишь, и не узнала бы, что девчонка отдала богу душу. Ждал подполковника, а получил геморрой, ..
– Брось прибедняться, – призвала я его к порядку. – Не впервой, прорвемся.
– Прорываться я всегда рад, особенно в твоей компании. Хоть бы пивом угостила, раз уж втравила в историю.
– Это как взглянуть. Но пивом угощу. Если хочешь, даже с водкой.
– Лады. Встретимся часов в семь.
Мы встретились, выпили пива (от водки Артем после непродолжительной душевной борьбы отказался) и попробовали поговорить о футболе. Не то чтобы я особенно им интересовалась, скорее, напротив, однако Вешняков предпочитал футбольную тему, а мне было все равно. Но сколько бы мы ни старались, разговор очень скоро вернулся к насущному, то есть к убийству.
– Бесполезняк все это, – заныл Артем, он очень любил жаловаться на жизнь. Я к этому привыкла и давно уже внимания не обращала, выслушивая как малоприятное, но необходимое вступление. – Ясно, что дело опять в этой чертовой политике. Следовательно, работать не дадут, а крови попортят страсть сколько. Забила б ты на это дело. Девку все равно не вернешь, а я подполковника хочу. Сколько можно ждать, в конце концов? А здесь не только что подполковника лишишься, но очень может быть, что по мозгам схлопочешь. А все из‑за чего? Из‑за твоего неумеренного любопытства. Ладно, – отмахнулся Вешняков, заметив мою усмешку. – Будем восстанавливать справедливость в отдельно взятом районе.
– Обожаю, когда ты ноешь, – сказала я.
– Ага, – хмыкнул он. – Одна глупая баба, не буду показывать пальцем, потому что это некрасиво, зареклась не лезть в дерьмо, когда нам в очередной раз накостыляли по шеям. И что? Надолго хватило?
– Отвяжись, – дружелюбно попросила я.
– Отвяжись, – передразнил он. – Между прочим, имеем шанс отмазаться от этого дела. Убили из‑за денег, про фотку забудем, у Новикова наметится очередной висяк, а отцы народа останутся довольны.
– А тридцать тысяч?
Артем скривился:
– И здесь что‑нибудь придумаем.
– Точно. Я их подарю тебе, и ты улучшить свои жилищные условия.
– Премного тебе благодарен.
– Тут вот что, – понизила я голос и кивнула ему, призывая к вниманию, Вешняков склонился ко мне, а я шепнула:
– Отбодаться уже не получится, потому что Дед очень заинтересовался этим делом. Вида не подал, но я‑то его знаю как облупленного. Что там у них за дела, мне неведомо, но одно несомненно: выйти из игры мы уже не можем.
– Та‑ак, – сказал Вешняков грозно, покусал нижнюю губу, глядя на меня с проницательностью, и перешел на гневное обличение.