Би-яхта генерала Вольфа полчаса тому назад приземлилась в частном Би-порту Синдиката, расположенном в закрытой зоне в южной части столицы; учитывая, что сектанты перекрыли основные транспортные магистрали, ехать сюда генералу Вольфу и его свите предстояло кружными путями, а это означало, что они доберутся до штаб-квартиры Синдиката не раньше, чем через сорок минут. Отпрянув от окна, Моримото подумал, что этого времени хватит, чтобы прилечь, перевести дух перед важным разговором и подвергнуть медицинским процедурам свое изувеченное лицо.
Всего-то стандартных полгода тому назад у главы Синдиката было, хмм, почти человеческое лицо, не лишенное, пожалуй, своеобразной привлекательности, каковую придавал его внешности старинный семейный недуг. Как и абсолютно все его предки по мужской линии, Моримото был альбиносом. Сочетание строгих, неулыбчивых, чеканных азиатских черт, белоснежно-белых волос и глаз необычного фиолетового цвета, производило поразительное впечатление. Особенно, что греха таить, на женщин. Бедняжек не отпугивали даже ужасающие слухи о его склонности пытать и разрезать своих любовниц на мелкие кусочки.
Сам Моримото находил свой успех у женского пола фактом забавным, но и только. Он был серьезным человеком и предпочитал производить впечатление на других серьезных людей неимоверной жесткостью, дьявольской хитростью и деловой хваткой. Вдобавок, благороднейший недуг альбинизма, фамильное проклятье их преступной семьи, доставлял Моримото немалые страдания. Он плохо слышал и видел, а, стоило лучу солнца случайно коснуться его кожи, Моримото начинал дымиться, будто вылезший из гроба вампир.
За шестьдесят шесть лет жизни он поневоле смирился с этими неудобствами, и со своим пугающе-привлекательным лицом, и намеревался протянуть еще лет двадцать… или до тех пор, по крайне мере, покуда одна из его девяти дочерей, луноликих сестер несчастного Тэцуо, не произведет на свет странного светловолосого младенца, будущего наследника богатств Крайм-О. Вот только нелепая случайность спутала все карты.
В результате этой случайности Моримото лишился лица. Теперь лица как такового у главы Синдиката больше не было, а был металлический каркас из медицинской разновидности ультра-стали, состоящий из шунтов, пористых пластин, поршней и слоящихся лохмотьев пузырящейся кожи, схожей по консистенции со свернувшимся, прогорклым творогом. В каркас были встроены хитроумные сенсоры, без которых Моримото не мог ни видеть, ни слышать, а в его разорванное, изувеченное горло – сложная система серебряных трубок, без которых он не мог говорить, есть и дышать.
Человек несведущий и неподготовленный, увидев главу Синдиката, наверняка бы без лишних слов свалился в обморок, а, очнувшись, начал бы задавать вопросы. Что? Что это? Крайняя стадия сифилиса, когда у распутника, как на старинных нравоучительных гравюрах, отваливается нос? Проказа? Серная кислота? Последствия радиационного облучения? Пираньи?
Предположения занятные, но ни одно из них не являлось правдой. Моримото потерял лицо в конце прошлого стандартного года, во время поездки на Эпплтон, куда отправился с ревизией в сопровождении директора Отдела Благонадежности Блэка Холлиса.
Трое суток он изучал отчеты, касающиеся добычи драгоценного минерала и, в целом, обстановки в Гетто, осматривал лаборатории Синдиката, где велись постоянные разработки новых видов наркотиков, синтезированных на основе услада-плюс, и даже спускался в шахты. Холлис все это время сопровождал главу Синдиката и все это время отчаянно нервничал. Наконец, когда визит Моримото уже подходил к концу, директор ОБ решился на серьезный разговор.
– Господин Моримото, нам определенно надо поговорить, это важно.
– О чем?
– О будущем наших с вами копей услада-плюс, о чем же еще?
На Эпплтоне, в одном из административных зданий Гетто, у главы Синдиката были свои личные покои. Там-то они с Холлисом и побеседовали. Директор Отдела начал издалека.
– Господин Моримото, пока опасность, скорее, гипотетическая и абстрактная… и все же… не сомневаюсь, однажды наступит момент, когда нам придется убраться с Эпплтона.
– Что вы там бормочете, Холлис, ни черта не разберу.
– Я говорю, убраться с Эпплтона…
Моримото как раз подносил к губам стаканчик с отменным виски тридцатилетней выдержки и расплескал спиртное на полпути ко рту. Убраться с Эпплтона? Нелепо! Смехотворно! Невозможно и представить, какие колоссальные прибыли приносили шахты услада-плюс. Главное, несмотря на проблемы и издержки, с каждым годом эти колоссальные прибыли все росли.
– Убраться? Вы шутите?
– Вы ведь сами знаете, не-существа постоянно бунтуют, и с каждым годом нам становится все трудней держать их под контролем…
Моримото выпил и поморщился. Грязные, вонючие, волосатые, неблагодарные твари! Если подумать, разве такой ужасной была их жизнь в Гетто? Не-существ кормили, лечили, обеспечивали кровом, выпивкой, развлечениями, смотрели сквозь пальцы на их кровавые ритуалы в честь Матери-Богини. Да, работа в шахтах была исключительно тяжелой, но главным образом оттого, что пары услада-плюс на глубинах очень быстро превращали оборудование в ржавое железо. Что станется с не-существами, если, допустим, люди и правда уберутся? Да мутанты в одночасье подохнут с голоду и от болезней.
– Не понимаю, о чем вы, Холлис.
– Помните, я излагал вам концепцию услад-плюсовой эволюции?
– Конечно. Из-за постоянного воздействия услада-плюс вонючие твари застряли на переходной ступени между человеком и каким-то мерзким животным или насекомым, или рыбой… или улиткой.
– Да, но дело в другом. Я считаю, что их эволюция – в действительности, весьма разумный, организованный, контролируемый и направляемый процесс…
Холлис только что сделал себе инъекцию услада-плюс и, крайне утомляя Моримото, излагал свои теории слишком громко, и дергано жестикулировал, и качал ногой в сером ботинке. Моримото, впрочем, уже довелось ознакомиться с его бредовыми измышлениями. Директор ОБ попросту считал, что Мать-Богиня вовсе не выдумки тупоголовых туземцев, что она на самом деле существует, мало того, она – разумная, осязаемая сила, контролирующая ход услад-плюс эволюции.
– Не удивлюсь, если когда-нибудь наши рабы станут нашими господами, – предрекал Холлис, – посмотрите на них, посмотрите внимательней на это чудо эволюции! Не-существа пережили три столетия полной изоляции от всего человечества, два столетия оккупации Черным Триумвиратом и пять столетий рабства при Империи! Все это время не-существа менялись, мутировали, приспосабливались, выживали, и этот процесс не прерывался ни на секунду! Вы говорите, они – лишь жалкая, никчемная пародия на человека? А я отвечаю вам: нет, это и есть люди, Сверхлюди, если угодно, новая, высшая раса. Что для них тысяча лет страданий и унижений, когда впереди у них миллионы, если не миллиарды лет, безоговорочного владычества над Вселенной?
Непонятно, верил ли сам директор Отдела Благонадежности в эту ахинею. Что вообще могло твориться в голове у накачанной наркотиками рептилии.
– Глупости вы несете, Холлис. Ваши обожаемые мутанты – безразличные животные, слишком тупые, медлительные и ленивые даже для работы в шахтах.
– Я уверен, вы передумаете, когда увидите Изменившихся.
– Кого?
– Изменившихся. Новую ступень. Эволюционный скачок. Начало для них и finita la comedia для нас. Во имя нашего всеобщего блага, надеюсь, это лишь случайная мутация, девиация, одно из тысяч отклонений, рожденных усладом-плюс. Вы непременно должны взглянуть на них.