– И что вам там сказали? – спросила Виктория, слегка прикусив губу.
– Да вроде ничего серьезного, просто нервы. Прописали ему микстурку. Вот.
Виктория забрала микстуру, велела охранникам пойти, передохнуть, а сама поднялась наверх, в спальню. Гордон был в ванной и, судя по всему, чувствовал себя довольно скверно. Что ж. По крайней мере, он был жив.
– Ты ведь мог погибнуть, деревенский ты дурачок! – не сдержалась Виктория.
– Да это как раз ерунда; а ведь теперь придется привлекать к делу другого следователя. Потребуется, по меньшей мере, три недели, чтобы он смог хотя бы изучить материалы дела. Что за… невезение! – проскрежетал Гордон.
– Да уж.
– Прости. Я приму душ, переоденусь и пойду поздороваюсь с твоим братом, не волнуйся.
Виктория не волновалась. О чем ей было волноваться? Она стала поднимать его невероятно грязную, мокрую и тяжелую куртку, брошенную прямо на пол, когда во внутреннем кармане заверещала спин-трубка.
– Гордон…
Кажется, ему было не до светских бесед, так что она ответила сама. Это был министр внутренних дел Салема. Он скорбно поведал Виктории, что с ним только что связались из морга и сообщили о пропаже трупа.
– Ребенка? – испугалась Виктория.
– Нет. Следователя! Его, понимаете ли, убило молнией…
– Да, я уже слышала эту историю. Я думала, тело отвезли в морг.
– Вот именно. Патологоанатомы подготовили труп к вскрытию и пошли перекусить, а, когда вернулись, труп таинственным образом испарился. Взял и бесследно исчез!
Виктория поразмыслила.
– Может, следователя молнией только оглушило, а не убило? А потом он очнулся и ушел.
Министр нервно рассмеялся.
– Не хочу терзать вас подробностями, моя дорогая, но это случилось у нас у всех на глазах, поверьте, бедняга умер, попросту зажарился, у него сгорели волосы на голове, на руке расплавились часы и обручальное кольцо, а хуже всего – его прорезиненный дождевик…
– Понятно.
Министр помолчал.
– Я вот тут подумал, пожалуйста, не говорите мужу. Он-то человек золотой, добрейшей души человек, но, как найдет на него, хоть святых выноси. А труп мы разыщем, ведь не может быть так, чтобы пропал? Ну, вы подумайте только! Пропавший труп! Надо же!
– Скажите, пожалуйста… извините за вопрос… а труп следователя настолько важен для расследования этих убийств?
Министр замолчал, наверное, раздумывая над этим заковыристым юридическим казусом.
– Почему вы спрашиваете, Виктория.
– На тот случай, если вы все же не найдете его.
Министр отвечать не стал, а пожелал супруге губернатора приятного вечера, еще раз попросил ничего не говорить мужу и откланялся. Виктории лишь осталось пожелать удачи в заранее бесплодных поисках. Она-то знала, что погибший следователь сейчас тайными тропами, известными только мертвецам, направляется в Топи, к Владетелю, чтобы пополнить армию Спящих.
– Виктория, с кем ты разговаривала? – спросил Гордон из ванной.
– С министром внутренних дел.
– Чего хотел.
– Да просто интересовался, как ты добрался домой, и еще, не станешь ли ты возражать, если мы в воскресенье пригласим его к нам пообедать.
Гордон надолго замолчал, кажется, его опять выворачивало.
– Ты что-то полюбила звать его к нам на обеды, – проскрежетал он, наконец.
– Ну… министр… веселый и забавный… всегда рассказывает такие смешные вещи… про трупы и морги, например, и… Гордон?
– О-о!
– Я поняла, пупсик. Пожалуй, лучше оставлю тебя наедине с твоим ужасным горем.
К утру дождь совершенно прекратился. Кит проснулся, умылся, поцеловал сладко спящую красавицу-невесту, позавтракал и пошел прогуляться. Поместье губернатора производило впечатление размерами, ухоженностью и общим великолепием. За полтора часа Кит едва-едва обошел четвертую часть владений. Он с искренним удовольствием полюбовался цветущими садами, теплицами и оранжереями. Затем с приятностью угостился свежим хлебом, свежим маслом, свежим сыром, свежими сливками, свежими оливками и отменным домашним вином. Выйдя к озеру, он устроился на берегу с удочкой, которую принес один из вышколенных, насмерть запуганных Викторией, служащих. Гладкая, упитанная форель, уставшая от сытой и обеспеченной жизни, сама нанизывала себя на удочку, и Киту оставалось лишь вытащить рыбу из воды, осторожно снять с крючка, чтобы не нанести тяжелых увечий, и бросить обратно в пруд.
Он расслабленно занимался этим, пока не пришел любимый зять.
– Доброе утро.
– Доброе утро, Гордон. Как самочувствие?
– Спасибо, что спросил. Ты со своей дамой вроде хотел полюбоваться достопримечательностями?
Кит бы не отказался проехаться по городу, но Гордон все еще выглядел довольно неважно, да и исторические достопримечательности Санкт-Константина были связаны, в основном, с бескомпромиссной борьбой Салема за независимость от Империи.
– Может, завтра?
– А тебе в голову не приходит, что завтра мне на работу. Нет, само собой, я должен буду развлекать тебя и твою подружку, будто я какой-то дешевый клоун.
Кит не обратил внимания на злобное ворчание. Он и сам отменно умел злобно ворчать под нос. Поворчав еще немного, Гордон сел рядом на траву, и они обнялись.
– Ну, ну, все не может быть настолько плохо.
– Я тоже так думал, пока не свалился в тех кустах…
– Все это потому, Гордон, что ты ешь сплошные овощи. И рис. Объясни мне, зачем тебе просветление. Пойми, там, куда ты стремишься, ничего нет. Пуфф! Конец света. Тотальная аннигиляция.
– А ты, смотрю, по-прежнему считаешь себя самым умным на свете, заносчивый сопляк.
Кит усмехнулся.
– Разве нет?
– А разве да? Ты считаешь, там ничего нет, а я считаю, что очень даже есть.
– Что же?
– Что-то настолько прекрасное и ценное, что ты себе и представить не можешь.
Симпатичная физиономия губернатора приобрела при том настолько странное, даже зловещее, выражение, что Кит просто не решился продолжать этот слегка сумасбродный разговор. К тому же, у них имелись куда более серьезные темы для бесед, чем неумолимая уверенность губернатора в своем грядущем просветлении.
– Гордон, давай сюда свой документ.
– Да. Минутку.
Ловко, будто факир, Гордон достал свернутую подзорной трубой бумагу из рукава пиджака и протянул их милости. Кит отдал ему удочку и пустился в чтение. Прошение государю Императору, помазаннику милостью Божьей… о временном расширении полномочий губернатора… в связи с усилением сепаратистских тенденций…
– Хорошо. Я передам твое прошение… по адресу.
Гордон выглядел несказанно изумленным.
– Хорошо? То есть, это будет просто?
– Не стану врать, совсем не просто, но я сделаю это для тебя.
Гордон и впрямь не блистал умом, но в одном соображал на редкость хорошо. Он не пытался забраться Киту в голову, и разузнать, правда ли, будто тот поддерживает сэйнтистов, и, если да, то зачем? Нет. Гордон принял как данность, что Кит знает, что делает.
– Кристофер, пусть о тебе болтают, им вздумается. Они тебя не знают, а я знаю, и знаю, что ты знаешь, что делаешь… что бы ты ни делал. И еще. Ты можешь на меня положиться, я тебя всегда и во всем поддержу.
Кит засмеялся, обнял его за шею одной рукой, а второй обвел пространство кругом них.
– Погляди, глупыш, сколько кругом грязи.
– Ну, это после долбаной бури.
– Нет. Это аллегория.
– А, – протянул Гордон.
– Кому-то давно следует убрать всю эту грязь и вынести мусор.
Они посмотрели друг на друга. Ммм, наверное, это была любовь.
– Кто-то?
– Ну, мы можем целую вечность сидеть здесь в обнимку и ждать, пока придет этот кто-то… или заняться всем сами. Что скажешь?
ГЛАВА ВОСЬМАЯ ДАТСКОЕ КОРОЛЕВСТВО
1.
Пока Кит осваивал новые, непривычные области деятельности, то сражаясь с организованной преступностью, то вникая в замысловатые хитросплетения провинциальной политики, Ричард, напротив, предавался занятию самому обыденному и заурядному – сходил с ума.