На улице машин не было, поэтому, не дойдя до перехода, Джад решил взять наискосок, чтобы поскорее попасть в гараж. На середине проезжей части он услышал шум и обернулся. В десяти футах прямо на него мчался огромный черный лимузин с выключенными фарами. Громко шуршали шины, пытаясь справиться с гололедом.
«Пьяный идиот, – подумал Джад. – Разобьется ведь!» В поисках спасения он бросился к тротуару. Слишком поздно – водитель вильнул следом, набирая скорость, в явном намерении сбить его.
Последнее, что осталось в памяти, – сильный удар в грудь, отдавшийся, как раскат грома. В меркнущем сознании темная улица взорвалась вдруг ярким пламенем. И в это мгновение Джад понял, почему убили Джона Хэнсона и Кэрол Робертс. Бурная радость охватила его: «Нужно сказать Макгриви». Потом свет померк. Наступила тишина и полная тьма.
Сообщение из больницы о наезде на пешехода поступило на коммутатор в начале одиннадцатого и было тут же переключено на бюро сыска. В эту ночь работы в участке было невпроворот. Погода способствовала разбойным нападениям и изнасилованиям. На опустевших улицах хозяйничали преступники. Большинство детективов разъехались на вызовы, в отделе оставались только Фрэнк Анжели и сержант, допрашивающий подозреваемого в поджоге.
К телефону подошел Анжели. Звонила сестра из городской больницы, куда доставили пострадавшего. Он требовал лейтенанта Макгриви, но тот отлучился в Центральную картотеку. Когда сестра назвала имя пострадавшего, Анжели сказал, что немедленно выезжает.
Анжели клал на рычаг трубку, когда вошел Макгриви. Анжели сразу же рассказал о звонке и добавил:
– Нужно немедленно ехать в больницу.
– Подождет. Сначала поговорю с начальником того участка, где произошел несчастный случай.
Пока Макгриви набирал номер, Анжели вспомнил о своем недавнем разговоре с начальником девятнадцатого участка Бертелли и подумал, знает ли о его содержании Макгриви.
– Лейтенант Макгриви – хороший полицейский, – сказал тогда Анжели, – но, боюсь, он во власти того, что случилось пять лет назад.
Капитан Бертелли посмотрел на него долгим холодным взглядом.
– Вы обвиняете лейтенанта в фабрикации дела на доктора Стивенса?
– Я ни в чем его не обвиняю. Просто считаю, что вы должны быть в курсе.
– О'кей, – сказал начальник, и они расстались.
Макгриви говорил по телефону три минуты, ворчал и что-то записывал, а Анжели нетерпеливо ходил взад-вперед. Вскоре оба детектива мчались на служебной машине в направлении больницы.
Палата Джада находилась на шестом этаже, в конце длинного, мрачного коридора, пропитанного тошнотворно сладким специфическим запахом.
– В каком он состоянии, сестра? – спросил Макгриви.
– Об этом вам скажет врач, – сухо заявила она. Затем медленно, с неохотой добавила: – Он чудом остался жив. Повреждение ребер и левой руки, подозрение на сотрясение мозга.
– Он в сознании? – спросил Анжели.
– Нам стоит огромных усилий удерживать его в постели, – ответила сестра и повернулась к Макгриви: – Он все время твердит, что ему необходимо вас видеть.
Они вошли в палату. Все шесть коек были заняты. Сестра показала на дальний угол.
Джад полулежал на высоко взбитых подушках. Лицо бледное, лоб заклеен большим пластырем, левая рука на перевязи.
Первым заговорил Макгриви:
– Слышал, с вами произошел несчастный случай.
– Это не несчастный случай. Кто-то пытался убить меня. – Джад говорил слабым дрожащим голосом.
– Кто? – спросил Анжели.
– Не знаю, но все сходится, – он повернулся к Макгриви.