Под камнями земля. Ниже ничего нет. По его расчетам он попал в подвал. Направо дверь и рядом проход в винный погреб. Там стояли бочки и стеллажи с бутылками. Тут было прохладно и даже сыро. Прямо перед ним арочного типа дверь с навесным замком, покрытым ржавчиной. Над дверью православный крест из желтого металла, хорошо вычищенный, по обеим сторонам двери иконы в окладах и тоже доведенные до блеска. Он подошел ближе и тряхнул замок. Тот открылся. К такому ключа не подберешь, сделан на совесть. Но кто-то его открыл, а запереть уже не смог и лишь создал видимость, вставив ушко в корпус замка. Получилось.
Гриша осторожно снял замок и положил его на пол, потом сдвинул задвижку и открыл дверь. Ни щеколда, ни дверь не скрипнули. Детали хорошо смазали и делали это недавно, потому что при такой сырости все ржавеет мгновенно. Выключатель он нащупал с правой стороны. Обычная лампа с металлическим абажуром, такие только в подвалах и встретишь.
Запах здесь стоял невыносимый. Та же брусчатка, но очень аккуратная, как на Красной площади. Это был обычный старый склеп с белыми стенами, на которых живого места не было от икон. Лампады горели, оклады сверкали. В ширину помещение составляло не менее десяти метров, в центре, в один ряд, стояли гранитные саркофаги с метр высотой. Эдакие тумбы, похожие на письменные столы, а сверху лежали тяжелые плиты белого мрамора. До них метра четыре пустого пространства. Вот теперь понятно, что обозначали квадратики на схеме Сони.
Григорий подошел к правому саркофагу.
Надпись гласила: «Его светлость князь Борис Семионович Салтыков. 1856–1890 г.».
Все верно. Гриша прошелся по ряду. Елизар, Владислав, Семион, Анна и три могилы без имени. Очевидно, последние князья уже были людьми немолодыми и заготовили для себя места захоронения. Что означали кресты на Сониной схеме? Гриша вернулся к могиле Бориса, которая в ее бумажке была зачеркнута, достал фомку и попытался сдвинуть мраморную плиту. Надо сказать, что удалось ему это с большим трудом. Во всяком случае, женщина не справилась бы. Либо у нее должен быть помощник. И не старик, а крепкий парень. Гриша не считал себя слабаком, но он взмок, пока двигал плиту. То, что он увидел, его парализовало. Гроб был разбит в щепки. Одежда на скелете порвана, кости разбросаны. Тут орудовал вандал. В углу вырыта ямка сантиметров тридцать глубиной. Остальных покойников ждет та же участь.
Вот тебе и набожная девушка с Библией под рукой. Или она хочет такой казаться. Может, ей принадлежит идея ухода за княжеским склепом? Ведь кто-то чистит иконы и масло в лампады подливает. Хороший повод посещать склеп, а заодно и свое черное дело делать. Обычное кладоискательство. Романтическое сумасшествие. С другой стороны, по слухам, Салтыковы сорвались с места в последний момент и дали деру, бросив все свои богатства. Похоже, что так. С поклажей на борт не пустили бы. Человеку места не хватало. Убегали сломя голову. Но золотишко еще большевики наверняка к рукам прибрали. Вряд ли за сто лет могло хоть что-то сохраниться. Одной лишь Леночке повезло. Полный чердак картин остался. Да и то не шедевров. Шедевры она сама для лохов малюет.
– Молодец! Снимаю шляпу перед ее талантом и умом, – сказал Гриша вслух.
Он с огромным трудом поставил плиту на место и решил, что делать ему здесь нечего. Дай Бог Соне удачи, конечно, но навязчивая идея – это уже диагноз. В медицине называется шизофренией.
Гриша вышел из склепа и направился в винный погреб. Ему очень захотелось выпить бутылочку «Бордо».
Он нашел ту самую полку с табличкой «1948 год». Горлышко отбил резким ударом, чтобы стекло не попало в вино. Сев на бочку, он в задумчивости так и выпил всю бутылку до дна, думая о Ксюше. О романе с малолеткой он не мечтал. Надо избавить ребенка от неприятностей и валить отсюда к чертовой матери. Хватит. Наотдыхался. На следующий год за воспоминаниями не поедет. Поиски прошлого к хорошему не приводят.