Проверять сам будет. Мужик он дюже грамотный. Зайди к нему в клуб. Вид у тебя солидный. Глядишь, и на работу устроишься. А окольными путями пойдешь, ничего кроме неприятностей не наживешь. В наших местах каждый знает свое место. Лучше не рисковать.
– Стоящая мысль, – улыбнулся Григорий. – А ты мог бы стать неплохим дипломатом, Фима.
– Потому и выжил. Их люди меня не трогают. И я не лезу в их дела. На том и кончается моя дипломатия.
В номере шестьсот три жил Богдан Анисимович Чулейко, и администратор, глядя на доску с ключами, доложила, что он на месте. Потом что-то вспомнила и добавила:
– Вроде бы я его видела около двенадцати.
– Он вернулся в отель один? – спросил Визгунов.
– Скорее всего, да. Но видите, как много народу в холле. Заезд. Четыре автобуса, один за другим. Мы тут разрываемся.
Поднялись на шестой этаж. Номер стандартный. Обычно бизнесмены живут в люксах, а этот устроился скромно. На стук не открыли. В соседнем номере играла музыка, будить никого не пришлось. Балабанову открыли, похлопали по плечу и предложили выпить. Кто, откуда и зачем не интересовались. Вряд ли тут кто-то кого-то знал. Компания человек из десяти уже хорошо наклюкалась.
Балабанов лишь улыбнулся, вышел на балкон, перелез на соседний. Тихо и темно. Балкон не закрыт, окна тоже нараспашку. Тут даже ночью стояла жара. Июнь в этом году побил все рекорды температур со значением плюс.
Подполковник вошел в номер, на ощупь добрался до выключателя, и комната озарилась ярким светом люстры.
Человек в домашнем халате, накинутом на голое тело, лежал посреди комнаты с перерезанным горлом. Это был мужчина лет пятидесяти крепкого телосложения, с сединой на висках. В руках он держал бутылку коньяка, большая часть которой вылилась на ковер.