– Что не все? – я переспросил, не понимая, о чем одет речь.
– Не все акулы предпочитают пресную воду, – она продолжала улыбаться, – например, бычьи акулы могут подниматься по рекам вверх от океанов и морей более чем на двести километров, – акула выразительно посмотрела на меня, – более того, они способны жить даже в озерах, если необходимо.
– И в зоопарках, – я попытался вежливо пошутить, сменив тему. Наверняка, задумавшись, и сам того не замечая, я произнес вслух свои последние мысли. Иначе, откуда акуле знать о чем я думал?
Дождь усиливался с каждым мгновением, и даже тогда, когда, казалось, усиливаться уже некуда, он находил в себе резервы. Первым не выдержал зонт. Вода стекала с него сплошным, бурлящим потоком, стараясь отодрать с болоньевой ткани краску. Сначала поплыл красный горох. Синий фон на куполе зонта держался немного дольше, но и он, не совладав с мощным потоком, рваными цветными пятнами стекал на меня, на акулу и на тропинку, которая вела вглубь зоопарка.
Меньше чем через минуту, вода, вымыв всю краску с еще недавно цветного купола зонта, уже чистая и прозрачная, сплошной стеной отгораживала меня и акулу от остального мира. Как будто ничего и никого кроме нас и не существовало. Только я, она и Билет. Но сам Билет в зоопарк в моем кармане вел себя тихо, так что я почти забыл о его существовании.
– А как вас зовут? – спросил я акулу, не исключая возможности что и она вот-вот может раствориться в бурлящем водяном потоке.
– Агафья Тихоновна. Или баба Глаша, – склонив голову, добавила акула немного подумав, – у меня ведь уже внуки.
– Очень приятно познакомиться.
Дождь прекратился так же внезапно, как и начался, и я, сложив зонт, теперь уже бесцветный и полностью прозрачный, вручил его Агафье Тихоновне.
Вода потихоньку уходила в землю и окружающий нас Мир проявлялся полным спектром густых и насыщенных красок. Солнце, находясь в зените, как бы качнувшись, перевалило через полдень. Время близилось к обеду.
Агафья Тихоновна элегантно протянула плавник, приняла зонт и внимательно на него посмотрела.
– Странно как-то, – ее глаза подернуло поволокой, от чего они стали не то чтобы более живые, но менее мертвые точно, – а краски где? Красные круги на синем фоне?
– Дождь смыл, – ответил я, и немного помолчав, добавил, – и краска ушла в землю.
– Нет! Ну как же так! Вы видели и молчали! Надо было бить в набат! Нет! Нет! Краска не могла уйти глубоко! – Агафья Тихоновна плавала в воздухе у самой земли, словно надеясь найти остатки красных кругов и глубокого синего фона, – ведь дождь прошел быстро и цвета должны быть еще на поверхности!
Продолжая что-то бормотать она ковыряла землю деревянной ручкой зонта, заглядывая под каждый ком. Не знаю, нравилось ли это дракону, удобно расположившемуся на ручке, но оказавшись в непосредственной близости от земли, его желтые глаза с вертикальным зрачком хищно осматривали каждую травинку. Деревянный рот быстро втягивал красный и синий цвета, если они оказывались рядом, а зонт, как по волшебству, терял прозрачность и возвращал себе свой прежний окрас.
– Иначе зачем мне зонт, – Агафья собрала остатки краски и поплыла по воздуху, держа зонт одним из плавников, а дракон при этом удовлетворенно прикрыл глаза, – красный горох на синем фоне – именно то что нужно к обеду. Вы с такой раскраской очень кстати!
Солнце, как ни в чем не бывало, освещало тропинку, показавшееся за поворотом небольшое озеро, и мирно плывущую огромную белую акулу. Гибким телом она рассекала воздух, словно воду, в нескольких дециметрах от земли, земля же, наполняясь солнечным светом и незамедлительно реагируя на него, дышала паром настолько интенсивно, что кое-где уже проглядывали сухие места. Клетки для животных по бокам тропинки, мимо которых мы шли, сияли чистотой и пустотой. Они создавали впечатление явно незаселенных помещений. Похоже, животные, как и говорила Агафья Тихоновна, здесь содержались где-то в другом месте.
На обед что ли все ушли, уже немного нервничая подумал я, но продолжал идти за хищницей, словно не происходило ничего необычного и все было в порядке вещей.
В конце тропинки возвышалось большое здание со стеклянной крышей – куполом. Птичник – подумал я прежде чем прочитал надпись над дверью.
– Столовая, – Агафья Тихоновна, будто читала мои мысли, поправила меня и немного замешкалась перед входом, запертом на большой висячий замок, – сейчас попробуем открыть.
Голова дракона идеально вошла в отверстие для ключа, и замок, щелкнув чем-то внутри, распался на две части, упав на бетонный порог. Агафья смахнула его хвостом со ступенек и обернулась, пристально взглянув мне в глаза.
– Ключ подошел. Значит это действительно вы.
Она держала зонт за кончик, противоположный ручке и, указывая им на лежащий на земле, рядом со ступеньками, замок, почти коснулась его деревянной пастью дракона. Дракон, в свою очередь, тут же ожил, и шумно набрав воздух, выдохнул столбом пламени. Замок, хоть и металлический, вспыхнул как порох. Спустя одно или два мгновения от него осталась лишь горстка пепла, а третье мгновение растворило ее в мокрой земле.
– Замки всенепременно надо уничтожать. Как только замок открыт, он должен быть уничтожен. Иначе он запрет ваши мысли с другой стороны и вы потеряете память, – Агафья Тихоновна была в отличном настроении, и с тех пор как зонт подошел к замку, не переставала напевать себе под нос что-то веселое. Вполне может быть что это была какая-то детская песенка.
С ярким сине–красным зонтом она, и правда, смотрелась ослепительно.
Помещение, куда мы вошли более всего напоминало арену цирка, но без зрительного зала. Оно было круглым и белым. Высокие стены и стеклянный купольный потолок, через который проходило достаточно солнечного света, создавали впечатление башни. Окон не было, но света было достаточно и так.
– Проходите сюда, присаживайтесь. Надеюсь, вы не будете против, если мы отобедаем вдвоем, так сказать, без лишних глаз, – зонт занял свое место в сушилке при входе, и Агафья проплыла в обеденный зал.
– А мне не на кухню? Или вы предпочитаете сырое мясо? Кхе-кхе, – немного нервничая я попытался пошутить, но слова вышли какими-то скомканными и мне пришлось прочистить горло.
– Никогда не шутите с едой, – Агафья Тихоновна обернулась и жестом плавника пригласила меня следовать за ней, – еда может обидеться и пропасть. А пропавшая еда – уже совсем не то. Или уйти. И тогда придется ждать другого случая.
И действительно, отметил про себя я, акула говорила со мной только серьезно. Без всяких шуточек. Значит я мог обидеться, пропасть, уйти и стать совсем не тем. Что ж, приятно, когда у тебя есть выбор.
– Я вегетарианка, если вас это интересует, – она остановилась около небольшого обеденного стола, расположенного в центре, из сервировки на котором были только белоснежные салфетки, и добавила, отодвигая стул:
– А когда вы спрашивали про обеденное меню, я ответила образно. К тому же тогда я еще не была уверенна что это именно вы. А то мало ли кто сюда забредет. Всякое бывало. Наличие у вас в кармане Билета еще ни о чем не говорит. А вот то, что на вашей стороне дракон – говорит о многом. Однако, об этом позже.
Я медленно обошел круглую комнату, продвигаясь от двери по периметру, вдоль стены, особо не торопясь, приблизился к обеденному столу, и хотя ответ акулы меня удовлетворил и успокоил, чувство тревоги еще окончательно не рассеялось. Металлический привкус во рту, наверняка, был следствием страха, смешанного с любопытством. Но вполне может быть что я отчаянно смелый человек с железодефицитной анемией.
Уверенность пришла, как говорится, откуда не ждали. Обойдя помещение и вернувшись к двери, куда мы некоторое время назад вошли, я заметил что дракон, украшавший собой ручку зонта, стоящего в сушке у входа, подмигнув мне желтым глазом, отделился от железной спицы, на которую был насажен, и, сделав круг под потолком-куполом, немного увеличившись в размерах, слетел вниз и удобно расположился на моей шее вместо кашне, не принося ни малейшего дискомфорта. Огнедышащая пасть была готова извергать пламя, а желтый глаз внимательно следил за Агафьей Тихоновной. Зрачки пульсировали в ритме бьющегося деревянного сердца (деревянного ли?), и моя шея, укутанная мягкой и теплой древесной чешуей была под надежной защитой. Эти метаморфозы не удивили мою спутницу, скорее, она ожидала нечто подобное. Или даже знала что именно так и случится.