– Но если река захочет стать морем, она ведь должна рискнуть своей жизнью, а если выразиться точнее – то и пожертвовать ей?
– В смерти меняется только тело, – акула улыбнулась, но сумела сохранить серьезность, – и когда твое путешествие в человеческом теле подходит к концу – ты обрастаешь новой, пусть уже и не человеческой, но какой-то другой плотью. Как река становится океаном, так и ты превращаешься в субстанцию иного порядка. Как правило, – она ухмыльнулась, – если этого не произошло раньше, то в этот самый момент и приходит понимание, что даже будучи человеком, где-то глубоко внутри тебя всегда плескался этот безбрежный и бесконечный океан, который совершенно добровольно сам ограничивал себя контурами человеческого тела, – Агафья Тихоновна подмигнула мне, – и более того, позволял тебе считать это тело чем-то безусловно и бесспорно важным.
– Позволял мне? Но если он, этот океан – это и есть я?
– Счастлив тот, кто сумел увидеть безграничность, использовать ее, будучи заключенным в тюрьму. Даже не счастлив, – акула на мгновение задумалась, – не счастлив, но свободен, – она замолчала еще на мгновение, – впрочем это практически одно и тоже.
– Счастливый и свободный?
– Да. Счастливый, или собранный воедино, ведь само слово как бы подсказывает нам – «со-частье» – то есть сложенный из частей в нечто одно, но цельное и нерушимое, всегда будет свободным.
– А свободный всегда счастливым?
– Свободный, а другими словами, не разделенный никакими границами, уж наверняка будет цельным, а следовательно, и счастливым, – Агафья Тихоновна шумно выдохнула воздух, – ведь границы есть только у частей, не так ли? У целого границ нет.
Я молча кивнул, соглашаясь со столь очевидной вещью, а моя спутница продолжала:
– Тогда и приходит понимание, что твое тело было лишь транспортом, который ты использовал чтобы добраться до следующей остановки. И нечего его жалеть. Смерть тела – не конец жизни, а ее часть, ее изменение. В конце концов, каждый соберет себя из этих частей, как витраж в окне, и тогда все станет просто и понятно, а твое пространство наполнится ярким и цветным, осмысленным и понятным Светом, пропущенным через этот витраж. И конечно же, одним стеклышком в витраже может быть и смерть, почему нет? В человеческом понимании этого слова, – Агафья Тихоновна подмигнула мне лакированным глазом, – ведь смерть – лишь простое изменение сущности, дверь для одной капельки в бесконечном и неиссякаемом океане Любви. Тысячи, миллионы рек впадают в мировой океан. В океан того, что человечество, находясь на перекрестке, ошибочно считает ненастоящим, принимая за настоящее лишь видимую глазу материю.
– Подождите, я что, умер? – внезапная догадка ошпарила, как кипятком, мое сознание.
– Умер? Да вы только начинаете жить, – акула рассмеялась, – только начинаете, – повторила она, – только начинаете. И смерти-то нет. Ее придумали люди.
– Зачем людям придумывать то, из-за чего потом надо страдать?
– Наверное, потому что они любят страдать, – Агафья Тихоновна пожала плечами, – вот я, например, еще не встречала человека, ум которого не был бы захламлен религиозными сказками о пользе страданий. Чаще всего, если не сказать всегда, люди сами выбирают боль.
– Выбирают?
– Конечно.
– Но все же? – мне казалось, что акула что-то скрывает и я был настойчив, хотел прояснить ситуацию, – как человек я уже умер?
– Нет, нет, – Агафья Тихоновна покачала головой, – вы живы. Между прыжком, называемым смертью и самим полетом лежит сомнение. Вы именно там.
– Что такое сомнение?
– Для думающего человека – сомнение – это сама Жизнь.
– Следовательно, полет – это…
– Не забегайте вперед. Вы поймете когда взлетите.
– Любовь побеждает смерть? – тогда я решил зайти с другой стороны.
– Любовь ничего не побеждает, – акула говорила все непонятнее и непонятнее, – Любовь все порождает. И смерть в том числе. Это составная часть развития материального мира. Смена поколений и организмов ведут к изменению видов, а значит для того чтобы жить дальше, просто необходимо умереть!
– Но в человеческой, столь короткой жизни, мы не в состоянии заметить сам процесс эволюции. Зато мы чувствуем любовь и ощущаем движение времени, – я неторопливо выкладывал все накопившиеся у меня аргументы, – и это движение лишь в одну сторону. Билет в один конец. Что реально именно для человека? То что он чувствует, не так ли? Значит, для меня, как для представителя человеческого рода, реально существует Любовь, и реально существует Время. И все это реальное существование длится до тех пор пока я не умру.
– Если рассуждать, забившись в самый дальний угол вашего Сознания, то да. Но в самый дальний и в самый темный угол.
– А если рассуждать, выйдя на свет?
– Тогда картина меняется, – Агафья Тихоновна взглядом показала на все вокруг, – не правда ли, немного необычное место?
– Более чем, – я кивнул и засмеялся, – и если остаться здесь, я никогда не умру? Ведь время тут не движется, и значит, мне всегда будет 41? Прекрасный возраст, вы не находите?
Акула кивнула головой.
– Вы никогда и не умрете. И для этого совсем необязательно оставаться вечно на берегу этого озера.
– Но пройдет время и…
– Время не пройдет. В сознании людей Время вечно. А человек пройдет. И только ему выбирать в каком направлении. Человек в состоянии справиться со Временем самостоятельно. Для этого совсем не обязательно находиться в каком-то особенном мире, с отсутствием Времени как такового.
– И можно жить вечно?
– Жить вечно? – Агафья Тихоновна усмехнулась, – жить вечно – это отнюдь не подарок. Жить вечно – это, скорее, проклятие.
– Пусть так. Но гипотетически это возможно?
– Конечно. Любая, даже самая невероятная мысль, которая может появиться у вас в голове – так же реальна как и мы с вами.
– Только мысль?
– И мысль и ее воплощение. Это одно и тоже.
– И человек может властвовать над Временем?
– Человек его создал. И раз так, то уж наверняка может им управлять.
– Как так, создал?
– Создал в своем Сознании. Создал, придумав таким образом легкую и понятную самому себе модель Вселенной. Человеческий мозг воспринимает Мир изменяющимся во времени, а значит и само Время существует только в головах людей. Им так легче.
– Легче жить?
– Скорее легче описать то что они называют жизнью. А жить многие из них еще и не начинали, – Агафья Тихоновна засмеялась. Она была в прекрасном расположении духа.
Я набрал в ладони влажный песок и соорудил на берегу нечто напоминающее пирамиду.
– Если человек создал Время, то оно стало реально существовать в человеческой жизни, не так ли?
– Как эта пирамида, – согласилась Агафья Тихоновна.
– И…?
Сильный удар акульего хвоста разрушил песчаную пирамиду в одно мгновение.
– Действительно реальным является только песок. А фигуры, вылепленные из него реальны для вашего Сознания, не более. В Природе нет геометрических форм. Нет ни шаров, ни пирамид, ни линий. Есть только то что есть.
– И это значит что временем, как и всем что создано искусственно, можно управлять?
– Управлять или игнорировать.
– Но в Сознании людей оно реально?
– Да. Человек наделил его самодостаточностью, дав власть над собой же. После чего он начал с ним бороться, и человеческая жизнь наполнилась чередой побед и поражений. Таким образом, человек принял правила созданной им же игры, и заполнил все свое существование искусственным смыслом.
– А Время?
– А Время стало автономной структурой.
– То есть человек всю жизнь борется сам с собой?
– Конечно. Более того, все человеческие передряги проходят только в головах людей. Именно там, и нигде больше. Во всей Вселенной для этого нет другого места.
– Получается что весь Мир сконцентрирован в голове, в человеческих мыслях?
– Получается, – акула энергично кивнула головой, – это еще одно доказательство иллюзорности бытия. Бытия, придуманного человеком.