– Кое‑кому наплевать на деток, – сладострастно ныла Лиза, – вот так и растешь, ненужная, забытая, голодная.
– У голодных малышей есть руки и ноги, – парировала я, – а в холодильнике полно еды – суп, котлеты, картошка.
– Ага! Все греть надо, – надулась Лиза.
– Просто поставить в СВЧ‑печь, – возмутилась я. – Это элементарно!
– Вау! – заорала Лизавета. – Палец уколола!
– Ты шьешь? – изумилась я. – И с каких же пор ты увлекаешься рукоделием?
– Издеваешься… – мрачно насупилась Лизавета.
– Мне и в голову это не придет, – сказала я.
Лизавета обиженно засопела.
– Конечно, мои проблемы никого не волнуют. Делай, Лизонька, куклу, мучайся…
– А‑а, игрушка для аукциона, – осенило меня.
– Верно, – подхватила рукодельница. – И кто‑то обещал ее смастерить! Только не подумай, что я обижаюсь, давно поняла: нужно решать свои проблемы самой, нельзя ожидать от людей бескорыстной помощи. Мир жесток, каждый сам за себя.
– Из чего ты решила соорудить ляльку? – залебезила я, пытаясь подлизаться к девочке.
Лизавета шмыгнула носом.
– Вот Катька Федорова тоже принцессу мастерит, но ей родители ни в чем не отказывают. Катюха сегодня хвасталась, что мать купила парчу для платья, настоящую кожу для ботиночек. К тому же поделку создаст лучший в Москве художник.
– Нечестно выдавать за собственное изделие чужих рук, – я решила слегка приободрить Лизавету. – Конечно, кукольник профессионально выполнит работу, но все вокруг поймут: Федорова врет, и перестанут ее уважать.
Лизавета сморщилась так, словно сделала большой глоток лимонного сока без сахара.
– Лампа, очнись, на дворе не каменный век! Помнишь, у нас конкурс был – пекли всякие булочки, печенья?
– Да, – кивнула я. – Твой кекс получил тогда поощрительную грамоту.
Глаза Лизаветы наполнились слезами.
– Ага! Мне ее из глубокой жалости дали!
– Очень милая была выпечка, – сказала я, – слегка, правда, косая на один бок, но зато всем понятно: ученица Романова сама стояла у плиты, ей никто из опытных хозяек не помогал.
По щеке Лизы потекла большая прозрачная капля.
– Лампа, ты не разбираешься в современном мире! Жаль, что не нашла времени прийти на кулинарное состязание. Там такие обалденные вкусности были. Торт из безе, украшенный фигурками животных! «Тирамису» с желе! «Наполеон» с фейерверком! Мой кексик смотрелся убого, я забилась в самый дальний угол, когда его представляли.
– Неужели твои одноклассницы такие умелые кондитерши? – поразилась я.
Лиза воткнула иголку в подлокотник кресла.
– Перестань издеваться! Машка Короткова, которой Гран‑при вручили, сахар от соли не отличит, у них в доме полно прислуги, которая дочери хозяев все на стол подает. Мать Коротковой заказала торт в кондитерской «Лермонтовъ», там суперские вещи делают. А ты от меня отмахнулась, даже слушать толком не стала. Когда я о конкурсе сообщила, что в ответ от тебя услышала? Мол, пеки кекс, рецепт простой, и продукты все есть. И знаешь, что директриса сказала, когда мне грамоту давала?
Я покачала головой.
– Нет!
– Вот и радуйся, что не слышала, – загундосила Лиза. – Взяла наша директриса бумажонку и завела: «Дети, грамотой поощрим Романову. У нее нет отца, семья испытывает материальные трудности, но Лиза не пожалела чуть‑чуть денег, чтобы смастерить это… э… Лизонька, как называется твой… м‑м‑м… пирожок? Он настоящий или из пластилина?» Представляю, что она выдаст, увидев завтра мою куклу!
Лиза отшвырнула нечто, более всего напоминавшее кривой мешок, и зарыдала.