А спустя некоторое время Танечка вдруг поняла: отец и мачеха давние любовники, а Миша их общий сын. Правда, официально Привалов парнишку не признал, но стоило посмотреть, как всегда суровый Танин папа относится к малышу, и все становилось ясно. Мише выделили большую светлую комнату, покупали красивую одежду, его заваливали игрушками и кормили лакомствами. Шалуну позволялись любые капризы, он был избалован до крайности. Но даже узнав об очередной грубости мальчика или о его драках, Федор нежно обнимал сына, сажал к себе на колени и приговаривал:
– Ну‑ка, пообещай, что больше не будешь стрелять из рогатки камнями по чужим окнам.
– Не‑а, – моментально отзывался негодник, – по чужим окнам никогда, только по своим!
Федор начинал хохотать, легонечко шлепал Мишу, совал ему шоколадную конфету и говорил Вете:
– Сын умен не по годам! Ну не могу я на него злиться! И ты Мишуню не ругай, мальчики должны безобразничать.
А вот к Татьяне отец относился по‑иному. Ей не спускали ни малейшей провинности, и наказание частенько бывало жестоким. Однажды Танюше в голову даже пришла мысль: вдруг отец убил маму, чтобы жениться на Вете?
Выслушав рассказ подружки, Антон понял, почему Таня решилась на такой экстремальный шаг – отдалась буквально первому встречному, лишь бы сбежать из дома. Вольпина поражала невероятная наивность Приваловой, в ее голове возникали бредовые мысли, навеянные любовными романами. Ну согласитесь, только очень глупая девица может подумать, что парень, который спустя час после знакомства уложил красавицу в постель, непременно на ней женится. И Таня не задумывалась о прочности такого союза. Еще Антона крайне напрягало то, что во время их встреч Татьяна говорила только о своих родителях. Один раз Антон не выдержал и спросил:
– Ты со всеми парнями своего отца постоянно обсуждаешь? Может, о ком другом поболтаем?
– У меня никого, кроме тебя, нет, – после короткого молчания ответила Таня, – ты единственный мой друг в целом мире.
– И подружек нет? – поразился Антон.
– Раньше была, – коротко ответила девушка. – Мы с ней с детства были вместе, никогда не расставались, она, правда, чуть младше, но мне ближе сестры. Ее зовут Стефа, это сокращение от Стефании, мы учились в одном классе, пока она не уехала.
Таня вдруг выпалила:
– Меня Господь не любит!
– Не пори чушь, – разозлился Вольпин, который никогда не заглядывал в церковь.
– Нет, точно, – с жаром настаивала Привалова. – Так мама перед смертью сказала. Она попросила, чтобы меня к ней в палату пустили, взяла за руку и прошептала: «Доченька, только сейчас я могу открыть тебе тайну. Запомни, тебя святой отец не любит…» Вроде еще что‑то добавить хотела, но не смогла, задыхаться стала и умерла.
Вот тут Антон вышел из себя по‑настоящему.
– Люди в последние минуты жизни бывают неадекватны, несут глупости, – резко сказал он. – Твоя мать не соображала, что говорит, бредила. Забудь ее слова, они не имеют смысла!
– Нет, – уперлась Татьяна, – мама меня предупредила: Господь ко мне плохо относится. Ну, смотри, был у меня любимый щенок – под машину попал, мама умерла от болезни, жила рядом лучшая подруга на свете – и уехала. Один ты у меня остался!
Антон вздрогнул. Он не верил ни в бога, ни в черта, не пугался черной кошки. Но, может, правду говорят, что существуют люди, которые приносят несчастье? И Вольпин решил порвать с Татьяной. Ему очень не хотелось стать продолжением ряда: щенок – Привалова‑старшая. Умирать Антоша категорически не собирался.
Глава 12
Чтобы избежать общения с Татьяной, Антон договорился со своей бабушкой, жившей на противоположном конце Москвы.