И здесь я снова отметила: действия освободившейся уголовницы выглядели странно. Как я уже не раз упоминала, она взяла затрапезные шмотки и старую сумку. Когда‑то я очень любила «бочонок» из черной кожи, мне его давным‑давно подарил на день рождения Сережка. Сумки – дорогой аксессуар, у меня их мало, и презент я заносила до неприличия. В конце концов у ручки сломалось кольцо из желтого металла, при помощи которого она крепилась к ридикюлю. Я отнесла сумку в ремонт, и мне ее починили, но у мастера не нашлось блестящего кольца, и он, особо не мучаясь, приделал матовое. В результате сумка лишилась презентабельного вида, мало того, что кожа потерлась, да еще и кольца разные: одно блестит, другое нет. Наверное, Сережка заметил эту метаморфозу, потому что на следующий день после возвращения «бочонка» из ремонта купил мне новую сумку. Старую я хранила в шкафу – мне было жаль ее выбросить, такую удобную, с двумя кармашками, отделением для мобильного и ярко‑красной подкладкой.
– А где ее сумка? – спросила я.
– Нету, только тряпки, – ответила Лиза.
Я в растерянности вернула Муре телефон.
– Мне сказали, что личность Приваловой была установлена по справке, найденной у пострадавшей, но при ней не было сумки.
– Значит, бумага лежала в кармане, – Мура не усмотрела в происшествии ничего странного. – Или она ее в лифчике прятала, некоторые любят важные документы на теле таскать.
Я молча смотрела на медсестру, а та уставилась на меня.
– Простите, где можно найти Татьяну Привалову? – раздался за спиной приятный баритон.
Я обернулась и увидела мужчину с бородкой, одетого в дорогой костюм из тонкой шерсти. На запястье у незнакомца болтались недешевые часы, волосы были тщательно уложены, а за его правым плечом, чуть поодаль, стоял шкафоподобный мужик в белой рубашке, с узким черным галстуком. Охранник сжимал в здоровенных ручищах пакет, из которого высовывались бутылки с соком и огромный букет роз.
– Какая красота! – с завистью воскликнула Мура. – Обожаю цветы! К Приваловой нельзя, она в реанимации.
– Совсем плохая? – жалостливо поинтересовался посетитель. – Шансы выжить у нее есть?
– Очень мало, – Мура нарушила первое правило среднего медицинского персонала, гласящее: никому ничего не сообщай о больных, отделывайся фразой: «Спросите у лечащего врача».
– Ах вот как… – грустно произнес мужчина. – А я принес ей еды и букет. Девушка, возьмите себе розы, а то завянут.
– Спасибо, – зарделась Мура, – не откажусь. Такие шикарные!
– Володя, пошли, – скомандовал хозяин охраннику.
– Антон Сергеевич, – пробасил секьюрити, – а пакет?
– Оставь его здесь, девочки на дежурстве пообедают.
Я сделала шаг вперед.
– Вы Вольпин?
Владимир напряженно засопел, я вынула рабочее удостоверение.
– Милиция? – капризно протянул Антон Сергеевич. – Я вчера уже давал вашим показания.
Удивительно, как мало людей пристально изучают протянутый им документ. Как правило, никто не открывает книжечку, а если некоторые все же распахнут ее, то не заметят слов «частное детективное агентство», упрутся взглядом в строку, на которой написано «Начальник следственного отдела Е.А. Романова». Хитрая Нина Косарь великолепно осведомлена о человеческой невнимательности и именно на нее и рассчитывала, разрабатывая дизайн удостоверения. Господин Вольпин не был исключением.
– Объяснил же, – слегка в нос заговорил он, – я вышел за сигаретами, свернул в арку, смотрю – лежит женщина, вся в крови, вот и вызвал «Скорую».