– Баба с начесом не успела к кассе подойти, та, что с малышкой, тоже. Я возилась с мужчиной, который хотел за садик бабки внести, а потом узнал, что сын его давно в школе. Он отвалил, и тут эти ворвались. Тра‑та‑та‑та… тра‑та‑та‑та… чпок!
И тут только я поняла, что мне казалось странным в рассказе Васи.
– Вспомнила, – подскочила девушка, – один из гадов крикнул: «Серега!»
– Интересно другое, – прошептала я, – треск автоматов.
– Громкий такой, оглушительный, – кивнула Вася, – или мне это со страху показалось?
– Все дело в звуке, – сказала я, – автомат стреляет очередями, но он может издавать и одиночные выстрелы, надо лишь перевести оружие в этот режим. Оставим в стороне весьма странное поведение преступника, который сначала строчил, как безумный, а затем решил вдруг выпускать пули по одной, и мы услышали тихое «чпок».
– Вера ему не понравилась, – вздохнула Василиса, – и он решил ее пристрелить.
Я вскочила из кресла.
– Огромное спасибо за помощь, я побегу!
– Валяй, – пожала плечами Вася, – иди к двери осторожно, помни про корыто и сову.
Вытянув вперед руки, я благополучно миновала все западни темного коридора, бегом достигла своей машины и впервые пожалела, что не затонировала стекла «Мини‑купера». Итак, сначала займусь своей внешностью, а потом грабителями, к которым подобралась вплотную. Собственно говоря, я уже знаю, кто организовал ограбление. Где мой телефон?
– Могу предложить приехать к девяти вечера, – прокурлыкала девушка из салона, услыхав мою просьбу снять фальшивые волосы.
– Пожалуйста, мне нужно пораньше, – взмолилась я.
– Извините, у нас очень плотная запись, – заученно сказала дежурная.
– Приеду в девять, – сдалась я, решив немедленно купить очередной платок и спрятать безобразие под ним.
Следующий звонок я сделала Бурдюку.
– Здравствуйте, – четко произнес профессор.
– У меня кожа почернела! – забыв представиться, закричала я.
– …вы позвонили по телефону, принадлежащему хирургу Емельянову…
Автоответчик!
– …Сейчас я не могу разговаривать, но обязательно свяжусь с вами, если вы оставите свой номер.
Я начала жаловаться в трубку, потом отсоединилась. Надеюсь, Бурдюк не обманет, услышит мою мольбу о помощи и позвонит мне. Теперь настала очередь Жорика. Скажу ему про пакет диетического корма, купленный для чихуа‑хуа, прихвачу по дороге в любом торговом центре косынку – и вперед!
Платок в магазине нашелся сразу, тональный крем цвета загара тоже. Преследуемая взорами покупателей и продавцов, я забежала в туалет, тщательно заправила волосы под нежно‑голубой шелк, щедро нанесла на лицо толстый слой декоративной косметики и с удовлетворением оглядела творение своих рук. Конечно, красавицей меня нельзя назвать, но, по крайней мере, народ перестанет на меня пялиться. Бурдюк будет недоволен, он запретил мне покрывать кожу чем‑либо, кроме лечебной мази, но пусть попробует сказать хоть слово упрека, я мигом спрошу:
– А сами пробовали разгуливать по Москве в образе двухнедельной утопленницы? Нет? Вот и не ругайтесь! У нас разный жизненный опыт.
Получив пакет, Жорик незамедлительно заглянул внутрь и завопил:
– Сухари какие‑то! Где еда?
– Ты ее держишь, – сказала я.
– Чепухня, – надулся медбрат, – мясо, творог, мороженое, торт – это хавка, а в мешке лабуда какая‑то.
Мне пришлось потратить довольно много времени, объясняя принцип работы собачьего желудка.