Потолкавшись в пробке на Третьем транспортном кольце, мы оказались на Велозаводской улице. Михаил остановил машинку у большого кирпичного дома, построенного в середине пятидесятых годов прошлого века, и нырнул в подъезд. Я последовала за ним, но не стала вызывать лифт, а побежала по лестнице пешком. Едва добралась до третьего этажа, как сверху донесся женский голос:
– Без паники!
– Ужасно… – взвизгнул Михаил.
– Не стоит нервничать, – засмеялась незнакомка, – дело закончилось.
– Ты меня бросишь? Мы договаривались о другом!
– Не вопи! Соседи услышат.
– Пошли в квартиру.
– У Вити день рождения, у нас гости, – пояснила женщина, – около пятидесяти человек, и большую часть из них я не знаю.
– Нам надо поговорить, – понизил голос Михаил, – я не хочу в тюрьму.
– Так и я не предполагала, что ты убийство устроишь, – возразило контральто, – мы о другом речь вели.
– Я не трогал Веру!
– Ну да, она себе сама башку прострелила!
– Говорю же, я сам в шоке.
– Да ладно тебе, не ври.
– Хорошо, встретимся завтра, – дал задний ход управляющий, – но пообещай, что займешься Анатолием.
– Нет уж, стой! Ты не затевал пиф‑паф?
– Нет, – гаркнул Михаил.
– Тогда почему Касаткину пришили? – поинтересовалась незнакомка.
– Понятия не имею. Кто растрепал газетам про налет? – вскипел Михаил.
– Откуда мне знать? – возмутилась дама.
– Хэппи берздей ту ю! – взвыл хор пьяных голосов. – Хэппи берздей ту ю, хэппи берздей ту Виктор, хэппи берздей ту ю!
Послышались крики и нестройные аплодисменты.
– Пей до дна! – заорал нетрезвый баритон. – И об пол рюмаху!
– Нас посадят, – захныкал Михаил.
– За что? – с отлично сыгранным изумлением поинтересовалась хозяйка квартиры. – Я к банку и на километр не приближалась!
– Юля, мне плохо!
– Тогда спускайся вниз, не вздумай помереть под моей дверью!
Послышались топот, скрип, стук, и зазвенел детский дискант:
– Мама, ты где?
– Здесь, Никиточка, я курю, – отозвалась Юлия.
– А где сигарета? – мигом поймал ее на лжи дотошный мальчик. – Папа хочет торт.
– Уже иду! Сделай одолжение, налей воды в чайник.
Снова донесся топот, скрип и стук.
– Я боюсь! – еле слышно ответил Михаил. – Зачем только согласился?
– Поздно пить «Боржоми», – хмыкнула Юлия.
– Не понимаю, – гундел Михаил, – что произошло? Мы четко договорились. Я выполнял наш договор.
– Мама! Я наполнил чайник, – снова перебил их Никита.
– Теперь включи его, – без малейших признаков раздражения велела мать.
– Я офигел, когда узнал, – бубнил Михаил, – хожу как пыльным мешком оглушенный, не знаю, что делать.
– Ступай домой, – посоветовала Юля, – жена забеспокоится.
– Уже шесть раз звонила, – устало сообщил Миша.
– Не надо сейчас ее бесить, купи цветы – и в норку. Подумаешь, газета написала хрень, кто это читать будет?
– Люди, – сказал управляющий.
– Прекрати, статья интересна лишь один день, завтра о ней забудут! Случится новая сенсация!
– Может, ты и права, – повеселел банкир.