Платье твое, делай с ним что хочешь. Еще вопросы есть?
– Мерзавец, – прошипела я, – и почему ты сказал Ларе, что я ушла с пхасцами?
– Полегче, дорогуша, – не отрывая глаз от фотографий, процедил Геннадий, – как еще я мог поступить? Хозяйка сообщила про твой побег с местными парнями. Вот я и успокоил Ларису. Связываться с полицией? Тебе нужна слава воровки? Лучше скажи дяде спасибо. С похитителями чужого добра на Пхасо поступают сурово. Наплюют на твое иностранное гражданство. Кстати, откуда у тебя французский паспорт? Ты у нас шпиён Гадюкин? Вроде из Москвы с нами прилетела!
– Не твое дело, – гордо ответила я и пошла к лифту.
Сейчас же свяжусь с Никитой и категорически заявлю: «Занимайся контрабандой осмия сам, я не желаю более общаться с подлым Геннадием».
– Эй, – окликнул меня Сорокин, – сумку заберешь? Вот она!
Я дернула плечами, схватила ридикюль, поднялась на свой этаж, включила душ, хотела, наконец, помыться, но не успела. В номер без стука влетела Фатима.
– Даша, – зашептала она, – я умираю! Помоги!
– Чего ты хочешь? – вздохнула я. – Чтобы я ускорила твое отправление на тот свет? Извини, я крайне устала, мне необходимо принять ванну и…
– Зарину похитили, – заплакала Фатима.
Я уронила на пол полотенце.
– Кто? Где? Как?
Фатима упала на диван и, рыдая, попыталась обрисовать происшедшее.
После общей экскурсии по рынку мать и дочь направились к лавке с сувенирами. Хайбековы не религиозны, они не соблюдают рамадан и не носят в Москве национальную одежду, но, поскольку Фатима громко заявила всем о желании прикоснуться к священным стенам, она сочла правильным купить какие‑нибудь четки, якобы для подарков. Фатима и Зарина зашли в магазинчик. Мать увидела очень красивый платок с национальным орнаментом и стала торговаться. Спустя короткое время Зарина воскликнула: «Тут душно!» «Погоди», – отмахнулась мать, которой удалось почти вдвое сбить цену. «Выйду на воздух», – протянула Зарина. «Ступай», – не подумав, брякнула Фатима.
В конце концов, получив за бесценок кусок шелка, украшенный ручной вышивкой, старшая Хайбекова перевела дух, вспомнила о дочери и выскочила из магазинчика.
Зарины на улице не оказалось. Вначале Фатима решила, что дочь зашла в кафе неподалеку, заглянула в крохотный ресторанчик, но там сидели лишь местные жители, попивавшие кофеек. Фатима стала нервничать, набрала мобильный номер дочери, но та не торопилась взять трубку. Вот тогда женщину охватил страх. Она пулей вылетела из кафешки, в это мгновение к ней подбежал подросток, сунул в руку листок и исчез.
Фатима схватила со спинки дивана мою футболку и начала в нее сморкаться, повторяя:
– Боже, Боже, помоги, Боже, Боже!
Я отняла у Хайбековой майку, брезгливо бросила ее в корзинку для мусора и спросила:
– Что было в записке?
Фатима вытащила из кармана измятый клочок бумаги.
– Читай.
Я побежала глазами по строчкам.
«Мама! Меня забрала Айлин! Больше не предпринимай никаких попыток моего освобождения. Пострадают невинные люди, такие, как Айлин. Не волнуйся, все будет хорошо. Я найду способ с тобой связаться. Умоляю, не активничай. Ты сделаешь плохо мне. Спокойно уезжай. Зарина».
– Ужасно, ужасно, – талдычила Фатима.
Я попыталась привести в чувство Хайбекову:
– Вроде пока ничего страшного, дочь просит оставить ее в покое.
Фатима вскочила.
– Как ты не понимаешь! Ее запугали! Приставили к голове оружие, под дулом пистолета еще не то нацарапаешь. Почему она не подходит к телефону?
– Наверное, у нее забрали мобильный, – резонно ответила я.