– Театр! – догадался Сергей.
– Самодеятельный коллектив, – кивнула дама.
– Всех берете? – спросил мальчик.
Женщина мягко улыбнулась:
– В принципе да. Но тебе с нами будет скучно, самой молодой актрисе почти сорок. Здесь собираются…
– Старички, – ляпнул Воронин.
– Мы себя считаем молодыми, – засмеялась дама, – но, боюсь, ты прав.
Глава 17
Когда Катя и Соня узнали про театр, они слегка успокоились. В Интернете они нашли сайт Музея. Там висело объявление, приглашающее желающих принять участие в театральных спектаклях.
– Никакой секты нет! – запрыгала Катя. – Песни они поют и стихи читают на репетициях. Тетка с собакой психованная, ей везде сектанты мерещатся, крыша у дуры поехала.
– И замуж тетя Ира не собирается, – добавила Соня. – Твоя мама никому любовных писем не пишет, она роли переписывает, так лучше текст запоминается.
– Почему она мне не рассказала? – запоздало удивилась Катя.
– Стесняется, – предположила Соня.
– Или ей стыдно, – высказал свое мнение Сережа.
– Ничего плохого в театре нет! – возразила Катя.
Соня произнесла традиционную фразу:
– Родители странные. Может, тетя Ира думает, ты над ней хохотать примешься, дразниться или обидишься, что она не с тобой свободное время проводит.
– Надо ей сказать, что я не против, – засуетилась Катя. – Наоборот, хорошо, если она друзей нашла, а то постоянно одна.
– Лучше молчи, – посоветовала Соня, – не фига лезть без спроса в чужую жизнь.
Катя согласилась с Софьей и перестала рыться у матери в телефоне. А Ира к середине ноября опять стала сидеть дома в свободные от работы дни. Похоже, она разочаровалась в самодеятельности или там не оценили ее талант.
– И почему вы решили, что Кате звонят из театра? – не поняла я.
Соня ответила:
– Ее так позвали! Уржаться можно. Голос, будто сериал рекламирует! По телеку мужчина так говорит в анонсе: «Скоро на нашем канале покажут лучший фильм десятилетия, правда о том, чего никто не знает».
– Во времена моего детства говорили: «Голос Левитана», – улыбнулась я.
– Он был художник, не артист, – снисходительно поправила меня Соня.
– Юрий Левитан, – уточнила я, – диктор, который во время Великой Отечественной войны читал все сводки Совинформбюро, и он же сообщил о капитуляции фашистской Германии.
– Разве тогда уже был телек? – заморгал Сережа.
– Юрий Левитан работал на радио, – пояснила я. – В вашей гимназии историю преподают? Ладно, вернемся к звонку. Так что сказал красивый мужской голос?
– «Соизвольте пригласить к телефонному аппарату Екатерину Соловьеву», – продекламировала Соня. – Нормальный человек разве так скажет? Вот я и решила: из того театра звонили!
– Больше идиотов нет! – подхватил Сережа. – У Сонькиного телефона звук мощный, можно громкую связь не включать, я тоже услышал. Прикольно. Катюша в инглиш‑кабинет рванула, а Соня сказала:
– Что случилось? Никогда Катьке мама не звонила!
Ну я и говорю:
– Это не мать. Небось из секты какой‑то дурак прорезался.
А Соня в ответ:
– Кроме матери, Катюха никому номер не давала! Мой телефон не общий. И за фигом секте Катю искать?
– Мы между собой театр сектой зовем, для прикола.