И вот Эстер находится в столовой прекрасно знакомой ей дачи, только шикарно отремонтированной, и растерянно повторяет:
– Лидия Сергеевна, вы прекрасно выглядите, совершенно не изменились!
Несмотря на странность ситуации, комплимент порадовал жену академика. Бархатова расплылась в улыбке.
– Спасибо, дорогая. И отдельное мерси за то, что решила бросить свои дела и поспешила сюда в качестве спасателя. Но я совершенно здорова и ни в чем не нуждаюсь!
– Уже вижу, – кивнула Эстер.
– Ваша сумка шевелится, – подала голос Яна.
– И вроде ворчит, – добавила Лена.
Эстер встала и расстегнула длинную «молнию» на здоровенной торбе, наружу незамедлительно выбралось невероятное создание. На какую‑то секунду мне показалось, что это уменьшенная копия зебры, вот только на шкуре у нее было всего две полосы, светлая и черная.
– Это кто? – ахнула Лидия.
– Мартин, – с нежностью произнесла Эстер. – Мой лучший экземпляр. Остальные не ахти получились, а вот он прекрасен.
– Это пес? – с сомнением поинтересовалась Агния. – Ты только что говорила, будто разводишь пуделей на продажу. Пудельки – это такие кудрявенькие, лохматые и с длинными ушами глупые псинки, которые лают не замолкая. Я ничего не путаю?
– Что бы ты в собаках понимала! – оскорбилась Эстер. – Сама глупая!
– Эй, поосторожней! – вскинулась Агния. – Прислуга должна знать свое место!
Эстер расхохоталась.
– Очнись! Я давно у Бархатовых не служу, а ты, кстати, даже в прошлые годы в доме у Андрея Валентиновича была не барыней, а в приживалках вместе с Ленкой. Можешь щеки не раздувать и ядовитой слюной не плеваться. Как была нищей, так ею и осталась. А я теперь женщина обеспеченная, успешная собакозаводчица, не чета тебе.
Агния, покраснев, завопила:
– Лидочка! Неужели ты позволишь какой‑то горничной, пусть и бывшей, говорить в таком тоне со своей золовкой? Унижая меня, охамевшая баба втаптывает в грязь и тебя! Если ты ее не приглашала, пусть Эстка вон убирается!
– Назло не уеду, раз тебе этого хочется! – по‑детски запальчиво откликнулась бывшая экономка. – Ты, Гнюшка, тут по‑прежнему никто, не имеешь права меня гнать.
– Не смей звать меня Гнюшкой! – взвилась та.
Эстер округлила глаза:
– Почему? Тебе не нравится собственное имя? Извини, не знала. Раньше ты на Гнюшу безропотно откликалась.