– Вроде не такие темные, как твои. Слушай, а ты почему брови не выщипываешь? Они ж на клюшки похожи и здорово тебя старят. Покрась волосы в соломенный цвет, перестань бегать в солярий и будешь выглядеть на пятнадцать лет моложе.
– Зачем столько усилий? – хмыкнула я. – Каким родился, таким и пригодился. Я от природы смуглая, и ширина бровей меня полностью устраивает. А ты, похоже, внимательная… Может, все‑таки вспомнишь внешность той студентки?
Надя чихнула – и упала на пол. В первую секунду я растерялась. Потом увидела, что она не шевелится, бросилась к ней и закричала:
– Вадим! Сюда!
Дальнейшие события напоминали дурной, уже один раз виденный фильм. Только вместо молодого парня‑врача на «Скорой» приехала усталая женщина лет пятидесяти. Она тоже сразу заявила:
– Идите по соседям, я носилки не потащу. Или попробуйте договориться с нашим водителем. Он добрый, авось согласится помочь.
«Добрый» шофер спрятал в кошелек полученную от Вадима купюру, и минут через пятнадцать мини‑вэн с красным крестом потащился по пробкам, надсадно воя сиреной. Надо отдать должное водителям – большинство из них, увидав спецмашину, подавало в сторону, и мы сначала быстро продвигались вперед. Но вскоре встали намертво.
– Что случилось? – занервничал Вадим.
– Дорогу перекрыли, – зевнул шофер. – Наверняка какой‑то хрен с горы сейчас к любовнице покатит.
– Может, человек по государственным делам спешит, – сказала я.
Водитель неожиданно разозлился.
– У нас война сейчас? Немцы на Москву наступают, и главнокомандующий спешит на фронт? Домой он прет. Или к бабе. Времени, посмотри, сколько – рабочий день заканчивается. Из‑за одного гаденыша половину МКАД перекрыли. Евгения Михайловна, помните, как у нас в машине мужик чуть не умер?
– Неприятный разговор, Леня, – процедила врач, – лучше помолчим.
– Во‑во! – загудел Леонид. – Те, кто с моргалками, все себе позволяют, потому что народ язык прикусил. Нет бы ему властям революцией пригрозить.
– Хватит с нас переворотов, – вздохнула я, – хочется пожить спокойно.
Шофер обернулся.
– Женщина, а чего скажете, если ваша родственница из‑за того, что мы тут застряли, ласты склеит?
– Леня! – предостерегающе произнесла врач. – Больная в тяжелом, но стабильном состоянии. Господа родственники, не паникуйте.
Владик схватил меня за руку, я погладила его по спине, успокаивая.
– Ладно, эта больная ничего. А тот мужик? – не унимался Леонид. – Чудом ведь выжил! Аппаратуры нет, машина старая… Я помню, как вы его реанимировали, сами едва не померли, пока ему искусственное дыхание делали. Депутаты на бронированных «мерсах» раскатывают, а «Скорые» дряхлые. И врачей не хватает. Кто пойдет на маленькую зарплату за большой геморрой? И кислорода у нас нет, и…
– Все у нас есть, – попыталась охладить гнев шофера Евгения Михайловна. – Если вызов по кардиологии, то приедет хорошо оборудованная машина.
– А в нашей – пшик! – стоял на своем Леня. – Мне Серега, мой сменщик, рассказывал, что у него вообще дядька помер. Взяли они жертву ДТП. Отец и дочь на автомобиле по дороге ехали. Папаша за рулем сидел, она сзади. Ну и вломился в них кто‑то. У девушки пара царапин, а отцу плохо. Погнал Серега и – упс! Перекрыли дорогу. Куда деться? Не вертолетом ведь управляем, не взлетишь. Короче, умер мужик‑то. И на чьей совести его смерть? Кто виноват? А доставили бы его вовремя, и ушел бы потом домой на своих ногах.