Решение ехать приходило мучительно: на весах с одной стороны был уютный, даже можно сказать, роскошный быт, созерцание гор и прекрасной природы в ежедневных прогулках с мастером к местам силы и буддийским храмам, размышления об иллюзорности мира на сатсангах, а с другой – сотни километров над пропастями и неясная цель. Ну, побываю на одном из четырех истоков Ганги – Гонготри, а что это даст? Ольга, продвинутый эзотерик-практик, настоятельно отговаривала меня от поездки, объясняла, что это во мне играет эго, а задача йога – умалить его в себе. И, как дополнение, она приводила веские аргументы: «А вдруг ты не успеешь к отъезду группы, где ты нас потом будешь искать?» Еще отягощала задачу простуда с осложнением на желудочно-кишечный тракт. Правда, мою болезнь Ольга объясняла тем, что в Гималаях из-за сильных энергий организм просто начинает чиститься, вызывая страдания.
Но снежные пики семитысячников, которые мы с группой так подробно рассматривали со смотровой площадки в подзорную трубу, неотступно притягивали мои мысли, манили казавшейся близостью. Удастся ли еще когда побывать в этих краях?
Целый день я размышлял о предстоящей поездке, борясь со страхами и сомнениями. Решение принимал как никогда мучительно… В результате о машине с администратором отеля удалось договориться только поздно вечером. А ответ о том, что машина будет точно, он вообще дал в двеннадцать ночи, когда я уже почти засыпал, ведь чтобы достигнуть Гонготри засветло, выезжать предстояло в пять тридцать. После звонка администратора по гостиничному телефону пришлось вставать и идти вносить задаток – таковы были условия поездки.
Когда снова лег на раскладную кровать (она была поставлена вдоль широченного окна и предназначалась для третьего в номере), долго не мог забыться. Мысли терзали, не давая проходить по телу уравновешивающим энергиям. Надеялся восстановить силы, хотя бы пребывая в полузабытьи. Такое состояние – не сон и не явь – я иногда ощущал ночью, но в последнее время оно приходило редко, потому что, работая, сильно уставал и обычно сразу проваливался в бездну.
«Впрочем, – размышлял я – Чему быть, того не миновать…» Стараясь находиться здесь и сейчас, я порой чуть приоткрывал ресницы, и моя душа словно парила над фонарями-звездочками лежащего в пропасти города, над освещенными луной горами…
И вдруг произошло то, чего я не ожидал, но что утром укрепило мою решимость отправиться в самостоятельное путешествие. Я увидел свое тело со стороны лежащим в просторной комнате неподалеку от двух моих спящих товарищей. Потом как-то сам собой отделился эфирный кокон, полностью сохранивший форму физического тела, и мое сознание полетело в нем.
Это был не сон. Пребывая в измененном состоянии, я легко летал по комнате, трогал деревянную многосекционную раму окна, стоящую в углу пальму, и уходил сквозь перекрытия к самым верхним этажам, но при этом почему-то не покидал гостиницы.
В какой-то момент я вдруг вспомнил о своем физическом теле и увидел, что оно по-прежнему лежит возле окна. И от этой внезапно возникшей устойчивой связи моя эфирная субстанция неудержимо потянулась к физической. Попытался сопротивляться чудному магнетизму – ничего не получилось. Пришлось воочию убедиться, как материальна мысль, какими чудомагнитными свойствами она обладает и привязывает, когда сознание отождествлено с чем-то.
Войдя в реальность физического тела, я увидел по-прежнему лежащий подо мной спящий город, а по бокам непоколебимо стояли темные отроги гор. «Как прекрасно это ощущение полета, – подумал я, – вот бы еще полетать!» И снова прикрыв глаза, полностью откинул мысли, оказался в пустоте и оттуда постарался увидеть свое тело… И, о чудо, получилось! На этот раз потребовалось невероятное напряжение воли, чтобы отделить эфирную оболочку и чуть-чуть взлететь, пребывая в ней. Но этот полет был совсем незначительный. Привычка сознания отождествлять себя с материальной формой победила. Связь далеко не отпускала. Но ведь во второй раз я сделал совершенно осознанную попытку полета! «Значит, мое я на самом деле может существовать отдельно от моего физического тела! – закрутились восторженные мысли. – Это высшие силы дали знак для понимания того, что я все делаю правильно, и решение о поездке к истокам Ганги верное!»
Совсем успокоившись, я подумал, что теперь точно засну и высплюсь, но со мной произошло еще большее чудо: осознавая реальность окружающей меня комнатной обстановки, я вдруг стал отделяться от своего физического тела уже не в эфирном коконе, а как излучающее яркий белый свет маленькое объемное пятно. Оно не имело четких контуров, это не был овал или шар. Я пребывал в каком-то излучении, словно оно исходило всего из одного атома, и я весь находился внутри него…
А потом мое невидимое я стало подниматься куда-то очень стремительно вверх, проходя сквозь бесконечную серую пустоту. Никакого, даже тонкого тела не было, я был чистым, очень локальным пятном света, но продолжал мыслить, как обычный человек: «Вот это да! Оказывается, и так можно существовать! Очевидно, если сейчас полностью смириться, то в итоге попадешь в нирвана-кальпу или какое-то другое измерение». Уверенность в том, что должно случиться, была стопроцентная.
Это не было сном. Я снова оглядел себя, светящееся пятно моего я – ни следа даже видимого ранее эфира, никакой оболочки! Но почему так сильно стало давить на барабанные перепонки? По ощущениям, за несколько секунд я поднялся на высоту в несколько километров, а может быть десятков или сотен километров и, конечно, на такие перепады высоты реагирует мое тонкое невидимое мне тело. Значит, правильно пишут великие эзотерики, что тело человека имеет не одну, не две, не три и не пять, а большее число оболочек! Я чувствовал, если отдамся на Божью волю, то стану одним из немногих свидетелей запредельного. Неожиданно вспомнились слова Сумирана: «Нужно умереть полностью для своих чувств, мыслей, привязанностей, чтобы, соединившись с Богом, затем возродиться уже другим человеком». Но, умирая, есть шанс не вернуться. Он же, наш свами, рассказывал, что в Египте, где обучение выходу в нирвана-кальпу контролировалось жрецами, даже там на 200 человек один не возвращался. Я вдруг вспомнил дорогих мне родных и понял, что пока не готов уйти. В этот же момент душа, впитавшая даже эту малую крупицу страха-сомнения, приостановила полет. На какое-то мгновение я, бесформенный и светящийся, завис в
пространстве, а потом с бешеной скоростью полетел вниз – остановить мое я, отождествившееся с чувственным телом, было уже невозможно! Атма* мгновенно заняла свою физическую оболочку.
Еще пять минут я лежал на кровати, отходя от впечатлений, потом, стараясь не разбудить Стаса с Аркадием, стал потихоньку одеваться, даже не посмотрев на часы: почему-то была четкая уверенность, что водитель меня уже ждет на первом этаже гостиницы и что это прекрасный молодой человек, на которого я могу полностью положиться.
Первый день. Дорога к Гонготри
Было еще темно, когда наш маленький белый «Хендай» начал спуск по узкой дороге, идущей по другую сторону перевала, вглубь Гималаев. Водителя звали Батран, и я придумал, если забуду имя, звать его Братаном. Батран – братан, звучит созвучно, но мне понятнее второе. Этот молодой человек был приятен лицом, немногословный, услужливый, как большинство индусов, очень худой, и мне почему-то сразу показалось, что я с ним уже давным-давно знаком.
Вначале каждый поворот, открывавший перед глазами пропасть, противно щекотал в животе страхом. Я хватался за ручку двери, надеясь успеть выпрыгнуть, если вдруг машина начнет соскальзывать вниз. Но потом подумал, что нужно про все забыть: про страх смерти, про жизненные привязанности, иначе десятки километров дорог окажутся невыносимой мукой. Будь что будет, я еду туда, где должен быть полностью смиренным и надо положиться во всем на Бога, обратив взор к внутреннему свету.