С работы он, похоже, уволился, сидел дома, запершись в комнате. На что жила семья Победоносцевых, было непонятно. Римма и Надя натурально голодали. Сердобольная Валя кормила девчонок, приговаривая:
– Мне тарелку воды, вам половник щей, хлебайте, горемыки.
Еще хорошо, что Надя научилась в школе на уроке домоводства шитью. Девочка вытащила чемодан со старыми нарядами покойницы Веры и стала их перелицовывать. Зимой сестрички бегали в куртках, найденных на помойке, а обувь им отдавала соседка из двадцатой квартиры, у той подрастали две девочки, на пару лет старше бедолаг Победоносцевых.
Валя первое время пыталась пристыдить Петра, но тот попросту не замечал нотаций соседки. Если Алеутова врывалась в комнату, из которой друг детства сделал себе мастерскую, и начинала кричать: «Совсем сбрендил! На дочек глянь! Они же оборванки!» – Победоносцев даже не поворачивал головы в сторону источника звука. Ему было глубоко наплевать на окружающий мир. Впрочем, иногда Петя покидал квартиру, уходил с огромной пустой сумкой утром, возвращался поздно вечером, еле таща туго набитую торбу. Валя хорошо знала, куда ездит Победоносцев – на городскую свалку, чтобы раздобыть необходимые детали для таинственного агрегата, который он собирает почти всю сознательную жизнь. Кстати, на свалку ездила и Римма, но она приволакивала оттуда вещи, а иногда и продукты.
Как‑то раз летом девушка раздобыла там палку вполне нормальной на вид сырокопченой колбасы и сказала Вале:
– Угощайся, замечательно пахнет.
Валентина, человек брезгливый, отшатнулась, но потом, решив не обижать Римму, сказала:
– Печенка барахлит, ешьте сами, мне доктор овсянку на воде прописал.
Отказалась – и как в воду глядела: соседки отравились и попали в больницу. Валя сбегала навестить их и чуть не заплакала: младшая, Надя, обняв Валю, прошептала:
– Нельзя ли мне тут подольше полежать? А то завтра выписывают.
– Тебе так плохо? – испугалась Валентина.
– Нет, – последовал ответ, – здесь вкусно кормят, три раза в день и еще кефир с печеньем дают.
Можете себе представить, до чего оголодала школьница, если больничные харчи показались ей слаще некуда?
Валентина прямо из клиники понеслась в отдел народного образования, проникла к начальству и устроила там дикий скандал, крича:
– Девочки умирают, отцу на них наплевать и школе тоже. Пусть Петра лишат родительских прав, а дочек его в приют заберут, там они хоть сыты будут.
Суровая тетка, выслушав Валю, пообещала разобраться. И правда, через какое‑то время Валентину проинформировали: квартирными склоками органы, призванные следить за детскими учреждениями, не занимаются. Петр Георгиевич Победоносцев уважаемый человек, сотрудник НИИ, кандидат наук. Он не пьет, не курит. А то, что живет бедно, так сейчас почти все ученые нищие.
Поняв, что от властей помощи ждать нечего, Валя предприняла очередную попытку объяснить Пете его ошибки.
– Ты почему на службу не ходишь? – налетела она на соседа. – Я думала, ты уволился давно!
– Нас отправили в бессрочный отпуск, – вполне вменяемо ответил Петя.
– Твои дочки с голоду пухнут!
– Да нет, они едят нормально.
– В рванье ходят.
– Они носят обычные вещи, у меня тоже новых нет, – последовал ответ.
Тут Валентина сломалась и решила более в жизнь Победоносцевых не лезть. Потом случилась беда. Тридцатого декабря, в канун самого любимого российскими людьми праздника, Петр выволок во двор диковинный агрегат, похожий на пулемет. Он направил блестящую трубу на окна и закричал:
– Я сделал великое изобретение!!!
Жильцы сначала посмеивались, но потом Победоносцев начал бегать вокруг странной конструкции, срывая с себя одежду.
– Все сюда, – вопил он, – раньше устройство только на маленьком пространстве работало, а теперь действует на любом расстоянии! Скорей! Счастье! Ум! Радость! Я гений! Великий изобретатель! Моим именем назовут города по всему свету!
Дело закончилось вызовом психиатрической перевозки и отправкой Петьки в сумасшедший дом.