Здесь хранились и какие-то странные, видимо, зашифрованные данные, состоящие из столбцов цифр и обрывочных строчек комментариев. Алла несколько минут всматривалась в них, пытаясь определить, к чему же они могут относиться. На ум ей ничего не приходило, но где-то в дальнем уголке памяти, как на поврежденном кластере компьютерного диска, шевелись какие-то внешне соотносимые воспоминания. Девушка напрягла свой мозг, и перед ее глазами встали давно забытые конспекты курса астрономии. Действительно, эти цифры больше всего были похожи на расчеты размера и расположения космических тел, их движения по отношению к Земле. Алла никогда не любила астрономию и считала ее курс в университете излишне усложненным, но сейчас она была рада, что какие-то крупицы космических знаний все-таки осели в ее загруженной физикой и химией голове.
Если она не ошибается, то какое отношение имеют эти разнокалиберные данные к готовящемуся эксперименту? Она еще раз внимательно посмотрела на стоящий невдалеке прибор. Теперь Алла была уверена, что он связан с приемом и передачей сверхчувствительных радиосигналов. Но как эта аппаратура может соотноситься с климатическими расчетами, размерами планет и архитектурой города? Она вспомнила, как Серов говорил что-то о том, что это здание особенное, что именно оно нужно Бичему. Но зачем? Неужели только ради подземного хода на кладбище Знаменитых? Ответов по-прежнему не было. Десятки лет Аллу приучали анализировать происходящее вокруг лишь на основе строгих научных данных, и вот теперь, получив разрозненный и противоречивый материал, он не мог предположить то, что смог бы представить себе мозг менее одаренный и развитый. Она всегда боялась сделать неверные выводы, еще со времен школьных контрольных. Вот и сейчас она подсознательно предпочитала совсем не найти ответа на вопрос, чем получить ответ невероятный, идущий вразрез со всем, что она могла предположить. Конечно, само появление Алекса во многом разрушило ее научную башню из слоновой кости, но оставшийся фундамент был все еще крепок. Воскрешение Алекса хоть и противоречило научным догмам, но было вещественным, осязаемым, как опыт библейского Фомы, вложившего персты в божественные раны. Но на сей раз таких вещественных подтверждений не было – только безжизненные схемы и цифры и гул непонятных железных машин.
Алла поняла, что незнание для нее сейчас большее благо, чем ошибка. Последняя могла заставить ее действовать неправильно и окончательно погубить себя и Алекса. Нет, пусть лучше все останется по-старому. Пусть у нее не будет ответов. Она переключила свое внимание на порученные ей расчеты.
Сначала мелькание цифр утомляло ее отвыкшие от мониторов глаза, но скоро она втянулась и следила за работой компьютера с искренним интересом, время от времени кое-что подправляя. На некоторое время она так увлеклась этим занятием, что почти забыла о том, где находится и какие опасности ждут ее, когда эти расчеты будут завершены. Она как будто вернулась во времена работы у профессора Креге – строго регламентированные и беззаботные одновременно. Как просто было рано утром прийти в тихую лабораторию, включить компьютер и погрузиться в сухой океан цифр, не замечая, что за окном что-то происходит…
Она не знала, сколько прошло минут, когда программа выдала сообщение о том, что ее работа завершена. Алла внимательно просмотрела полученные результаты, проверила основные параметры и приступила к построению диаграммы, которая была нужна Хенриксену. Когда на экране возник красочный график с острыми краями ломаных кривых, девушка несколько минут смотрела на него, не решаясь сказать о том, что уже справилась с расчетами. С помощью клавиатуры она поворачивала объемное голографическое нагромождение фигур то в одну сторону, то в другую, делая вид, что осматривает их со всех сторон.
– Вы закончили? – услышала она над собой ровный безразличный голос охранника, когда собиралась развернуть диаграмму в восьмой раз.
Алла изменила внешний вид диаграммы, повернулась и подняла к нему голову. Серые глаза смотрели на нее все так же жестко. Она подавила в себе малодушное желание сказать, что ей надо еще кое-что проверить, и в тон ему ответила:
– Да, я готова.
Охранник небрежно подозвал Хенриксена. Наверно, собаку он позвал бы тем же жестом.
Ученый мгновенно сорвался с места и быстро подошел к Алле. Мельком взглянув на экран, он наклонился к клавиатуре. Его худые пальцы прошлись по кнопкам, как по клавишам рояля, создав неповторимую комбинацию не звуков, но знаков. Он набрал сложный пароль так быстро, что Алла не смогла различить даже первую кнопку. К тому же он привычно загородился от нее плечом.
Через несколько секунд построенный Аллой график уже красовался на большом экране. Хенриксен немедленно поспешил к нему. Пользуясь правом автора, Алла встала со своего стула и тоже подошла. Охранник двинулся за ней.
Прищурив глаза и чуть шевеля губами, Хенриксен вглядывался в нагромождение на экране теперь уже разноцветных кубов, тоже поворачивая их вокруг своей оси, словно оценивал покупку в магазине. Удовлетворенно кивнув головой, он нажал несколько кнопок на громоздком пульте управления своего сверхмощного компьютера, соединенного в одном теле с каким-то сложным прибором. Перед ним немедленно высветились голографические контуры расчетов, проведенных Аллой.
Хенриксен напряженно всматривался в них, как школьный учитель, горящий желанием отыскать ошибку в неожиданно хорошей работе нерадивого ученика. Он весь ушел в созерцание цифр. Алла даже успела заскучать, когда он неожиданно повернулся к ней и сказал:
– Очень хорошо, мисс Макарова. Вы справились. Надеюсь, вы и дальше будете работать в нашей группе.
Сказав это, он снова уперся в экран, а Алла почувствовала что-то похожее на гордость от его похвалы. Конечно, в подобной ситуации это было смешно, но за последнее время она успела уже истосковаться по научной работе. Это задание словно вернуло ей потерянную почву под ногами.
– У вас еще есть что поручить ей? – спросил его охранник. Оказывается, он следил за ней всерьез.
– Пока нет, но пусть подождет, – не глядя на него, ответил ученый.
Охранник молча показал Алле, чтобы она отошла от прибора и вернулась за свой компьютер. Она повиновалась и села на еще теплый стул.
Прошло несколько минут, прежде чем к гудению и шипению аппаратуры стал примешиваться исходящий откуда-то издалека шум. Алла не сразу поняла, что это пришел в движение лифт внутри колонны. Вскоре его двери открылись, и из пластикового чрева, как Афродита из пены морской, вышла Кэт Орлова в сопровождении дюжего охранника. Второй, точно такой же, остался в лифте.
Девица обвела купол пронизывающим взглядом, словно сканировала его. Хенриксен не обратил на нее ни малейшего внимания. Он уже успел ознакомиться с расчетами Аллы и теперь снова наблюдал за своей мохнатой прямой.
Кэт подошла прямо к Алле и обратилась к охраннику:
– Я забираю ее.
– Но мне приказано наблюдать за ней здесь, – твердо, по-видимому, не испытывая особого уважения к собеседнице, возразил он.
– Ей больше нечего здесь делать, – раздельно произнесла Кэт. – Не спорьте со мной. Мистер Бичем хочет, чтобы она присутствовала на демонстрации.
Только упоминание имени хозяина подействовало на молодого человека. Он пренебрежительно кивнул в знак согласия. Кэт посмотрела на него не менее презрительно. Видимо, ее авторитет здесь признавали далеко не все. Во всяком случае, лучшие силы, собранные в куполе, наверно, подчинялись только мистеру Бичему.