Ярослав открыл на компе страничку вордовского документа. Привычно ввел реквизиты аналитической справки. Начали! Краткая преамбула, раскрывающая суть материалов и целесообразность заведения дела оперучета; оценка полноты и грамотности плана мероприятий по делу; анализ состояния негласного контроля над ситуацией с момента получения первички и по настоящее время; предпринятые меры по сбору достаточных доказательств злодейского умысла Казбека и подельников. И первоочередное – контролируют ли контрразведчики в далекой дивизии ситуацию в полной мере, смогут ли вовремя ее локализовать в случае непредвиденного поворота событий? Пока что картина вырисовывалась радужная. Прочтя эту часть справки, любой оперативник признает, что отдел поработал на славу. Начальнику – грамоту, операм – благодарности, особо отличившимся агентам – крепкое рукопожатие и энная сумма в конвертируемых рублях. Но Ярослав был направленцем и поэтому, вздохнув, набрал с красной строки фразу: «Вместе с тем». Крутнулся на стуле, добыл из холодильника бутылку нарзана, не торопясь сделал несколько глотков. Еще будучи младшим офицером, он понял магию словосочетания «вместе с тем». Если из «аппарата» приходила справка, подписанная начальником второго Отдела, и на ее первом листе размашистым почерком руководителя Управления начертано: «С выводами и рекомендациями согласен. Обеспечить… (далее по ситуации)» – последствия могли быть самыми непредсказуемыми. Обычно грамотные руководители начинали читать такой документ именно со второй его части. Поэтому к заключениям и предложениям следовало подходить со всей ответственностью, несмотря на то, что править их будет сам Шеф. Итак, «Вместе с тем». Что забыл толковый в принципе старший опер, в производстве которого находилось дело? Что не подсказал ему прямой начальник? Молодого оперативника, работающего по материалам «на подхвате» – подай, принеси, пошел вон, не мешай, – трогать не будем. Во-первых, не виноват он ни в чем, во-вторых, в контрразведке молодых вообще ругать не принято, пока опыта не наберутся, зачем лейтенанту охоту к оперативной работе отбивать с первых шагов службы. Уже составляя первую часть справки, Ярослав прикидывал, сколько ложек дегтя придется уронить в бочку меда. Оказалось, хватит на небольшой половник, осталось только сформулировать выводы сухим оперативным языком.
На то, чтобы закончить работу, Ярославу потребовалось еще два часа. Потом небольшой перерыв (Что там за окном? Ага, весна идет, весне дорогу! Девчонки поголовно на юбки перешли. Благодать!) и прочтение справки от начала до конца: выверка речевых оборотов, стиля документа и, самое главное – второй его части. На сегодня все. Четырнадцать часов пятнадцать минут. Дело – в сейф (не скучай, комсомолка!), стол привести в порядок, жалюзи на окне опустить… Все.
Когда Ярослав вышел из кабинета, в коридоре помимо него оказался Николай Некрасов, имевший немудреное прозвище Классик. Несмотря на примечательную фамилию и статус «бывалого направленца», характер он имел легкий и смог дослужиться до подполковника, так и не приобретя открытых недругов. Коллеги поздоровались.
– Корпишь над очередным портяночно-злодейским ДОУ? – на правах старшего поинтересовался Классик. – Слыхал я о последнем твоем успехе… Это же надо – подтянулся на турнике сорок раз!
– Да уж куда нам до вас, Николай Алексеевич! – с глубоким уважением произнес Ярослав. – А как поживают ваши парагвайские шпионы, все пытаются вызнать секреты Гадюкинского военного гарнизона?
– Кто тебя послал такие вопросы задавать? Ладно, расслабься. Парагвайские уже схвачены и отфигачены, – не растерялся «бывалый направленец». – Сейчас к нашим военным секретам Гондурас свои грязные ручонки тянет. Ох и профессионалы они там, в гондурасской военной разведке! Но мы им покажем, что «лучше калымить в Гондурасе, чем гондурасить на Колыме!». Ты домой?.. Ну ладно, бывай, я еще в четверку загляну.
Некрасов являлся признанным знатоком всевозможных афоризмов. При необходимости легко добавлял в речь латинские, французские и прочие импортные высказывания великих людей, но душа его все же лежала к русским авторам – Козьме Пруткову, Николаю Фоменко и никому не известному, кроме самого Классика, шутнику по имени Саввушка Спиртоносов. Коллеги пытались колоть Некрасова, заставляя сознаться, что под личиной этого последнего господина он скрывает свое альтер эго. Но даже в процессе дружеских попоек добиться признания не получалось.
При выходе из Управления Ярослав включил мобильный коммуникатор. Пользоваться таким видом связи в здании категорически запрещалось. Отдельные господа, а чаще – дамы, не понимали сути запрета и плевать хотели на «нелицензированные возможности импортных технических средств». Тех, кто не понимал и плевал, периодически подвергали публичной порке строгие парни из отдела внутренней безопасности. Не помогали даже сим-чипы, оформленные на подставных лиц. Поступал звонок, сотрудник отвечал, и вежливый голос в динамике предлагал немедленно отключить коммуникатор и проследовать в цокольный этаж для написания рапорта. Существовали и другие способы вычислить нарушителей, поэтому со временем даже самые отпетые приверженцы мобильников перед входом в Управление отключали их и отсоединяли аккумуляторы.
Ярослав проверил входящие. Два сообщения, один непринятый звонок.
– Анюта, ты звонила? …Да, в полвторого я еще был на работе… Уже иду домой… К маме?.. Ну, раз обещали, то к маме. Собирайся, встречаемся на остановке.
Так, сообщения от Илюхи. Как всегда. Не любит звонить, что поделаешь. В этом имелась своя логика – если позвонишь, то можешь помешать сделать что-нибудь великое, а на видеосообщение абонент ответит, когда в самом деле будет свободен.
Просмотр. На экране возникло жизнерадостное лицо Ильи: «Привет, брат! Достало все. Когда пивка выпьем?» И второе, напрочь перечеркивающее первое: «Ты сегодня на тренировку идешь?»
Понятно. Или-или. Если не на тренировку, то – пиво. Если не пиво – то на тренировку. Выбираем третье. Ярослав, направив на себя глазок камеры коммуникатора, на ходу надиктовал видеосообщение: «Хай, брат! Сегодня я у тещи. Если освободимся рано, заглянем с Нютой в Ассоциацию – просто поболтать». Во избежание утяжеления сообщения проверил, чтобы к нему не прикрепилось ничего лишнего из карты памяти, и легким нажатием на сенсорную клавишу отправил послание. «Доставлено. Черновик стерт», – почти сразу прозвучал роботизированный женский голос.
Когда выпадала такая возможность, Ярослав предпочитал ходить пешком. Водителем в семье была жена, не упускавшая возможность подколоть его по поводу немужского, по ее мнению, отношения к личному транспорту. На что Ярослав резонно замечал, что от работы до дома два шага, при необходимости в любой конец Великоамурска он доберется на такси (и потом сможет выпить рюмку-другую, что немаловажно!), а для поездок по служебным вопросам есть специально выделенный «Нива-Шевроле V-2.0» с толковым прапорщиком-водителем. Анна вздергивала симпатичный носик и в очередной раз бросала попытки усадить мужа за руль. Напоминать ей, что на нереально дорогое горючее тратится немалая часть семейного бюджета, не имело смысла. Вождение полуспортивного «бензинового» автомобиля являлось для нее вопросом престижа и любимым хобби.
Подходя к остановке общественного транспорта, Ярослав издалека заприметил броский темно-бордовый «Мицубиси-форсаж». Анна стояла рядом с водительской дверцей и в нетерпении поглядывала на наручные часы. «Иду я уже, иду!» – подумал Ярослав и помахал рукой. Подходя ближе, отметил, какие взгляды бросают на жену ожидающие автобусы самцы, и возгордился. В Средние века Анну сожгли бы на костре. Рыжеволосая и зеленоглазая, с узкими бедрами и высокой грудью, она производила впечатление пожирательницы мужчин, что являлось правдой лишь отчасти. Ярослав знал, какая она на самом деле: иногда взбалмошная и упрямая, но в целом мягкая и пушистая, Анна являлась идеальной женой контрразведчика, способной во всем поддерживать мужа. И к тому же сама носила погоны – преподавала в военном вузе. Кто кого потащил к алтарю, они не поняли даже через три года совместной жизни. Свадьба состоялась спустя два месяца после знакомства.