– Спасибо за оказанное доверие, – поблагодарил Ярослав. – Я согласен.
Сказал и почувствовал, что в голове его зашумело, как после бокала французского шампанского на голодный желудок. Он даже закрыл на секунду глаза, чтобы разобраться в ощущениях. На секунду померещилось, что он находится очень далеко отсюда. Перед его внутренним взором возникла странная картинка. Ярослав увидел, как мужская рука с длинными холеными пальцами медленно развязывает черный кожаный мешочек и один за другим роняет из него несколько блеклых камешков неправильной овальной формы. Соприкасаясь друг с другом, они издавали едва слышный звон, напоминающий звучание чистейшего хрусталя. «Ты сам принял решение», – возникла в его голове посторонняя мысль, и одновременно с этим последний из семи камешков упал в ладонь неизвестного человека. Пальцы его неспешно сжалась, и видение померкло. Ярослав открыл глаза и встретился взглядом с обеспокоенным кадровиком.
– С вами все в порядке? – напряженно спросил Чеботарев. – Вы как-то резко побледнели.
– Виноват, господин подполковник. Просто не каждый день приходится принимать такие судьбоносные решения, – ответил Ярослав и понял, что несет полную чушь. Но, вероятно, его слова вполне вписывались в систему представлений о мире, принятую в кадровом подразделении. В любом случае Чеботарев продолжил, как ни в чем не бывало:
– Вы можете поговорить с женой, обсудить все плюсы и минусы. Женщины воспринимают переезд крайне болезненно. Я знаю – мы с женой восемь мест службы поменяли…
Ярослав позволил себе корректно улыбнуться, что было к месту в предложенной канве разговора, и, прямо взглянув в глаза кадровику, ответил:
– Мне нет необходимости советоваться с женой по таким вопросам. Я думаю, супруга в любом случае поддержит мое решение.
– Да-да, она же тоже из военной династии, – проявил осведомленность Чеботарев. – Ну что же, телеграмма по вашему переводу за подписью начальника Управления придет сюда через сутки, затем десять дней на передачу дел и должности, три дня на отправку контейнера и освобождение служебного жилья, и приблизительно через пятнадцать суток – добро пожаловать в Управление. Там и встретимся. Вопросы? – Кадровик поднялся, показывая, что разговор окончен.
– Господин подполковник, вы так и не сказали, какой участок работы меня ожидает.
– Об этом вы спросите лично полковника Жука, – улыбнулся Чеботарев и добавил после небольшой паузы: – Ваш предшественник на этом месте два года продержался, сейчас чемоданы собирает и готовится возглавлять какой-то заштатный отдел в заштатном городке. Сошел с дистанции – темпа не выдержал. Так что будьте готовы к тяжелой работе, коллега…
…После предшественника в кабинете, обустроенном Ярославом в стиле спартанского минимализма, остались только мощный компьютер и сейф, наверняка, помнивший еще времена Дальневосточной республики. В нем хранились материалы литерных и номенклатурных дел, спецблокноты и рабочие тетради, а также штатный ПММ-2 – пистолет Макарова второй модификации. Многие сотрудники, особенно молодые опера, вовсю пользовались правом свободного ношения оружия и не расставались с этой облегченной версией легендарного «макарыча», но Рязанцев предпочитал брать пистолет только в командировки. А они и так случались слишком часто.
Открывая массивные дверцы сейфа новеньким никелированным ключом с множеством бороздок, Ярослав всякий раз встречался глазами со строгим взором плакатной комсомолки в красном платке: «Не болтай!» – староимперская символика никогда не выходила из моды в определенных кругах. Тоже наследство, доставшееся от предшественника. Год тому назад Ярослав посчитал забавным оставить комсомолку внутри бронированного монстра – они хорошо подходили друг к другу, символы ушедшей эпохи.
Помимо сейфа в кабинете имели место квадратный двухтумбовый стол с теряющимся на его просторах тонким монитором компьютера и вращающееся офисное полукресло. Всю левую стену от окна до двери занимал шкаф-купе, выполнявший множество функций, в том числе и по сокрытию от посторонних глаз компактного холодильника. За исключением пары рамочек с благодарностями от руководства, висящих на стенах, украшений и дизайнерских изысков в кабинете не водилось. Несколько раз Ярослав предпринимал попытки завести цветы, но даже самые суровые кактусы почему-то не приживались: не иначе аура здания сказывалась, да и частые командировки Рязанцева тоже.
Сегодня предстояло рассмотреть очередное дело оперативного учета с окраской «террористический акт». Судя по увесистому «кирпичу» пронумерованных и собранных под одной обложкой листов, работа могла затянуться более чем до тринадцати часов. В общих чертах суть материалов Ярослав знал – успел ознакомиться накоротке.
В одной мотострелковой дивизии, дислоцированной в несусветной дали от ближайшего областного центра, имелся не совсем благополучный полк. И в этом, как выяснилось, винить было некого. Командир полка, человек старой закалки, получивший военное образование еще в древне-лохматые времена, внушал трепет подчиненным и безжалостно карал за нарушения Устава. Он носил знаковую фамилию Булава и не менее суровое имя-отчество Михаил Потапович, но среди подчиненных был более известен как БМП – Большой Медный Полковник. Многие всерьез считали его киборгом или результатом какого-то секретного генного эксперимента. Он никогда ничем не болел, не курил и терпеть не мог пьяниц. Именно поэтому со всей дивизии к нему «на перевоспитание» направляли отпетых негодяев и дегенератов.
Очередной виток бесконечной армейской реформы почти подошел к концу. Теперь РА жила под ленинским девизом: «Лучше меньше, да лучше». Новый гражданский министр обороны, в прошлом видный экономист, решил-таки доконать «зеленых человечков» и завершил полный перевод армии на контрактную основу. Пехоту, царицу полей, реформа настигла в последнюю очередь. А кто пойдет служить контрактником в отдаленный «медвежий угол»? Кто по своей воле оставит пять лет жизни в Сковородинском районе Амурской области, где зимой мороз минус сорок считается нормой? Правильно – «гастарбайтеры». Так называли легионеров из стран СНГ, которым некуда деваться, а российское гражданство заработать хочется. Многие из них служили неплохо, но попадались и откровенные моральные уроды. Однако даже они у Булавы становились шелковыми. По слухам, Большой Медный Полковник однажды голыми руками задушил матерого кабана-секача, а его командирский голос мог перекрыть рев танкового двигателя. Слухи врали, конечно, но «гастарбайтеры» в эти легенды верили свято и боялись «начальника» до судорог.
Полк постепенно превращался из боевой еденицы в некий гибрид штрафбата и филиала отстойника миграционной службы. А новобранцы – любители насвая и веселящей травы – все прибывали и прибывали в отдаленную дивизию.
Глядя, как на обширном плацу галдящие новобранцы в хрустящей необмятой форме братаются со старослужащими земляками, БМП сплевывал на подстриженный газон и рокочущим басом изрекал свое знаменитое:
– Опять картина Саврасова! Помяните мое слово, господа, не пройдет и месяца, как нам скинут очередной балласт.
Неудивительно, что вскоре число негативных элементов в полку превысило критическую массу. Командир не сдавался, затягивал гайки, лично по ночам обходил подразделения – боролся с неуставными взаимоотношениями, перевел офицеров на казарменное положение. Ситуация вроде бы нормализовалась. Задушенные репрессиями дегенераты притихли, как оказалось – ненадолго. Даже киборгам в Российской армии положен ежегодный двухмесячный отдых. Беда случилась буквально через неделю после того, как Большой Медный Полковник ушел в очередной отпуск. Молодого лейтенанта, сделавшего замечание группе «гастарбайтеров», для каких-то своих целей обосновавшихся ночью в бытовой комнате, забили ногами насмерть: помешал бойцам выпить с трудом раздобытый самогон. С утра душегубов, даже не дав опохмелиться, повязали и посадили на гарнизонную гауптвахту. Дознаватели воинской части и следователи из военной прокуратуры шерстили личный состав, собирая свидетельские показания в рамках спешно возбужденного уголовного дела. «Гастарбайтеров», пока суть да дело, пристроили в СИЗО ближайшего райцентра. Все понимали, что для них ожидание заслуженного и самого гуманного в мире суда долго не продлится. Вот тут-то и начались сюрпризы. Как ни странно, все участники преступления относились к мусульманской диаспоре, доставляющей наибольший черепной зуд отцам-командирам еще со стародавних времен. Недреманное око «особого отдела» вовремя заметило в неблагополучном полку странную активность среди военнослужащих, призванных из многочисленных «…станов» – осколков исчезнувшей Империи. Результат – дело оперативного учета «Архары». Почему «Архары»? Потому что бараны. Горные.