– Понимаете… Как вам сказать… – Лина подбирала слова. – Я пережила жуткую драму, о которой можно было бы написать целый роман. Но никто, кроме моих двух подруг и дочери одной из них, не знает об этой драме по сей день, хотя она случилась очень давно. Вы единственный теперь во всем мире тоже узнаете, – сказала Лина, жалобно посмотрев на собеседника, словно моля его о хранении тайны, которую ей уже самой захотелось выплеснуть наружу. – Это очень длинная история, – продолжила она, опустив голову.
Данила Иванович молча подлил ей шампанского в бокал, и она, механически отпив немного, продолжила.
– Когда-то давно, тридцать лет назад, когда я ждала второго ребенка, мой муж, очень успешный в карьере ученый, тогда уже без пяти минут доктор наук, получил полногабаритную квартиру в Академгородке и я решила справить новоселье со своими подругами.
Это были мои школьные подруги. Кстати сказать, в далекие школьные годы нас сдружило то, что среди одноклассников нас троих «избрали» самыми красивыми девочками в школе в нашем потоке. – Лина покраснела и засмеялась с выражением неловкости, как бы ища снисхождения у собеседника за нескромность. – Нет, конечно, наша дружба была не на этом основана. – Лина улыбнулась. – Мы дружили очень красиво и искренне. Правда, после школы нас вначале всех разбросало. А потом волей судьбы мы с мужем оказались в Академгородке, где к тому времени уже жила с мужем вторая из нас – Инга… А третья, Нонна, продолжала жить в нашем родном городе Одессе.
– О, Одесса! Одесса! Я там много раз бывал. У меня там друзья, – перебил Данила Иванович с выражением восторга на лице. – Обожаю этот город веселых людей. А пляжи! Ой, извините, Галина Петровна, извините, что перебил. Продолжайте, я весь внимание.
– И вот мы все собрались в Академгородке у меня на новоселье, – продолжила Лина. – Я была беременна вторым ребенком. Подруги мне помогали весь день, и мы готовились к большому празднику.
– И что – Нонна приехала специально из Одессы?! – перебил Данила Иванович.
– Да, но лучше б не приезжала. – Лина тяжело вздохнула. – У нее была тоже дочка-малютка. Нонна ее оставила у тети в Одессе, так как муж был в плаванье, он был моряком, а сама прилетела к нам в Сибирь прямо в тот день, когда ждали гостей. Итак, мы собрались втроем. Инга пришла со всей семьей – с мужем и дочкой, почти ровесницей моей. Счастью не было предела. К приходу гостей мы, как водится, уложили спать двух малюток в нашей с мужем спальне. Вечеринка проходила замечательно. Гостями были коллеги мужа. А это публика, сами знаете, какая-то вдохновенная. Я себя чувствовала превосходно из-за той ауры внимания и дружелюбия, которой была окружена как супруга уважаемого ученого, как хозяйка дома, как женщина. В положении… Ну вот… – Лина остановилась, прикусив губу. – Вечером, когда веселье было в разгаре, я отправилась в спальню посмотреть, как спят моя и Ингина доченьки… И с порога, в затемненной комнате, увидела Ингу в объятиях моего мужа… У меня случился обморок, вызвали скорую, увезли в больницу, и произошел выкидыш…
– Да, история… А что же «подруги»?! – спросил взволнованно Данила Иванович.
– Ой, я и сама не знаю. Я, естественно, пробыла несколько дней в больнице, но никого не хотела видеть. Нонна сразу улетела, а с Ингой я двадцать пять лет не общалась, хотя жили на соседних улицах в Академгородке.
– Ну ладно, забудьте обо всем, Галина Петровна, – сказал Данила Иванович и снова предложил выпить. – Это было так давно.
Лина от волнения почувствовала сухость в горле и залпом выпила полбокала шампанского.
– Нет, это только начало драмы, и раз уж я начала, хочу высказаться, – сказала Лина, утирая слезы накрахмаленной салфеткой. – Я так долго держала все это в себе.
– Но, Галина Петровна, зачем вам расстраиваться сейчас, ведь столько лет прошло. Чего в жизни не бывает… Пора забыть все. Это я виноват, что подтолкнул вас к этим воспоминаниям. Давайте лучше потанцуем снова.
– снова зазвучало танго, под которое, прижимаясь друг к другу, на танцплощадке медленно двигались мужчины и женщины.
– Нет, Данила Иванович, – сказала Лина с мольбой, совсем расслабленная алкоголем, – я хочу высказаться… пожалуйста… Так вот, то только было началом драмы… Спустя 25 лет мой муж поехал в четырехмесячную командировку в США и там в какой-то эмигрантской компании познакомился с девкой, влюбился, потеряв совершенно голову. Он сразу признался мне в этом, как только вернулся домой. Олег (так звали мужа) пригласил свою пассию в Городок. При этом к ее приезду он разделил нашу сдвоенную квартиру, и когда любовница прилетела спустя несколько месяцев, он с ней там обустроился.
– Какая жестокость, однако! – с выражением угрюмости на лице перебил Лину Данила Иванович. – А как же вы, дети, когда она приехала?
– Это был август, дети все были в отпусках, а я… обо мне лучше не говорить, потому что пересказать мои страдания невозможно… Невозможно еще и потому, что его возлюбленной оказалась… – Лина остановилась на мгновенье, чтобы дать расслабиться горлу, сдавленному нервным спазмом, и, глотнув шампанского, продолжила: – ею оказалась… дочка подруги Нонны!
– Это рок какой-то! – воскликнул Данила Иванович, невольно ударив кулаком по столу так, что зазвенела посуда. – Одна подруга сама на мужа вашего, а другая – дочь подставила вашему мужу. Но почему же они именно вас выбрали своей жертвой, эти монстры?! И где они сейчас?
– Ничего я не знаю о них… Сейчас они обе в Америке, но я ничего о них не знаю. Не знаю, общаются ли они как-то друг с другом… Но… Многое осталось для меня загадкой по сей день. Все же я их знала с детства. Это были хорошие, порядочные девочки.
– Да уж точно порядочные, – с сарказмом вставил Данила Иванович. – А что же было, когда эта дрянь приехала в вашу квартиру?
– Как было… – Лина так расстроилась от воспоминаний, что начала даже всхлипывать. Она видела, что Данила Иванович очень смущен ее состоянием и готов что-то предпринять, чтобы ее успокоить. – Ничего, ничего, не обращайте внимания, Данила Иванович, я уж доскажу – сказала Лина, глядя в стол и вертя в руках испачканную черной тушью с ресниц салфетку. – Когда он ее привез из аэропорта, я была дома, а куда было деваться? Олег меня ей представил, так, как будто я железная, без каких-либо чувств, и они удалились на его половину квартиры. Они в первый же вечер куда-то ушли. Вернулись очень поздно. А через пару дней они должны были уехать в путешествие по стране с заездом в ее родной город Одессу.
– И как же вы могли, Галина Петровна!? – воскликнул Данила Петрович.
– А что мне было делать?! Я отупела от безысходности, от стыда и желания скрыть свой позор от детей и окружающих…
– Но ведь это же прежде всего его позор, вашего мужа! – горячо вставил Данила Иванович.
– Да, это так, – согласилась Лина. – Потому муж меня просил держать это все до поры до времени в секрете. За это он был готов остаться моим лучшим другом и во всем мне помогать. В общем. это трудно все объяснить. Я была в отчаянье и оцепенении. И уже сама хотела, чтобы они поскорее уехали в это путешествие, чтобы я осталась одна и опомнилась. Но… но… на третий день после ее приезда случился путч…
– Ну и история, хоть мыльную оперу ставь, – сказал Данила Иванович, энергично плеснул в свою опустевшую рюмку водку и, сделав несколько глотков, попросил Лину продолжать исповедь.
– Спасибо вам, Данила Иванович, за то, что даете мне эту возможность. Может, завтра я пожалею, что вот так все наизнанку… Но сейчас мне это необходимо, – сказала она, вертя салфетку.
Данила Иванович дружелюбно, как бы для поддержки, взял в свою ладонь ее похолодевшие от волнения пальцы, слегка сжав, и тут же убрал руку.
– Продолжайте, – сказал он с нотками нежности в голосе.
– Так вот, они прилетели в субботу 16-го августа, а в понедельник 19-го… Помните все это: болезнь Горбачева, трясущиеся руки Янаева, «Лебединое озеро»… И тут началось что-то невероятное. Она, эта девка-американка, эмигрантка, испугалась, что застрянет в России, и потребовала, чтобы Олег ее немедленно отправил в Америку. Представляете, в первый день путча, когда мы все не знали, что нас ждет, она его загоняла, чтобы он ей достал билет, несмотря на то что у него в этот день случился сердечный приступ от волнений и стрессов. У мужа, замечу, с юности было нездоровое сердце, и я его очень берегла всю жизнь. А тут такое… Уж не знаю как, но он все же отправил эту… в Америку… После этого он стал просить прощения у меня и обещал золотые горы, новую сказочную жизнь. Мне его стало жаль. Он словно стал для меня пятым ребенком. Но его сердце не выдержало…