Но у меня нервы сдали – только что умерла моя лучшая подруга, единственный человек, который всегда протягивал мне руку помощи, поддерживал. Она скончалась молодой от гриппа, а ведь в Москве даже эпидемии нет. Не успела Лена на том свете очутиться, как хозяин салона об увольнении мне заявил. И теперь я не знаю, что делать. Накоплений никаких, в душе растерянность и страх. Нет у меня будущего.
– Попробую вам помочь, – сказала я.
Отпадова вытерла глаза рукой.
– Вы владеете фирмой, которая берет на службу толстых, состоявших на учете у психиатра теток? Я совершенно здорова, в смысле с головой у меня все в порядке, просто очень давно по глупости, из‑за того, что Сергей меня бросил, решила вены порезать. Леночка меня в ванне нашла и «Скорую» вызвала. Мы понятия не имели, что при попытке суицида муниципальные врачи сразу оповещают психиатров. Следовало в платную клинику обратиться, но у нас ума не хватило. И теперь я в западне. В одних местах, куда устраиваться прихожу, говорили: «Нам нужна на ресепшен модель, скиньте вес и возвращайтесь». В других были готовы взять толстуху, но когда начинали меня проверять, сразу вылезала информация, что я состою на учете в психдиспансере. Я убеждала всех, мол, только один раз туда обращалась, с тех пор много лет прошло, но нет, везде сразу дорожку к выходу расстилают.
– Я знаю фирму, куда вас возьмут, – пообещала я, – непременно дам телефон. Но вы за это ответите мне на несколько вопросов.
Майя села на табурет.
– Задавайте.
Я устроилась на кушетке, застеленной одноразовой простынкой, и вынула из сумки ключ, найденный у жены Захара.
– Где находится шкафчик, который он открывает?
Майя вскочила.
– Этот ключик принадлежал Лене!
– Верно, – согласилась я, – вашей лучшей подружке, которая убедила Гришкина взять вас на работу. Теперь Елена мертва, и грипп в ее смерти не повинен. Я ищу того, кто лишил ее жизни. Если вы сообщите, что знаете, отплатите ей за все хорошее. Уверена, ваш рассказ поможет поймать убийцу.
Отпадова опять плюхнулась на табуретку.
– Вы из полиции?!
Я подняла руки.
– Не совсем. И смотрите, ни диктофона, ни какого‑либо другого записывающего устройства при мне нет, протокол я не оформляю, просто дружески побеседуем. Кстати, не надо никому сообщать, что я детектив, все в салоне должны считать меня специалистом по уничтожению негативной энергетики.
Майя приоткрыла рот.
– Вы это умеете?
Я покосилась на собеседницу. Постановка на учет в психоневрологическом учреждении и не очень симпатичная внешность осложняют карьеру. Но, может, Отпадову не желают брать на работу потому, что она дурочка?
– Нет, Майя, я не из тех, кто разгоняет тучи, и не способна никого превратить в жабу, хотя, признаюсь, порой очень хочется это сделать. Поскольку наш с вами разговор в любой момент могут прервать, дайте мне номер своего телефона. Если сейчас не удастся договорить, продолжим позднее.
Майя продиктовала цифры и выжидательно уставилась на меня.
– Вы приехали в Москву вместе с Леной? – начала я беседу.
– Нет, Миронова очутилась в столице на полгода позже, все никак не могла решиться семью оставить, – поморщилась Отпадова. – Мать у нее запила по‑черному после смерти мужа, и Лена все хозяйство на себе волокла: корова, коза, куры, огурцы‑картошка, братья‑сестры. Со скотом и огородом она справлялась, а с детьми нет. Они в отца‑уголовника удались, с первого класса воровали, водку глушили, курили, потом наркотой баловаться начали, из дома убегали. Ленка боялась из Алывайска уехать, хотела свою жизнь этим придуркам посвятить, но я ее уломала. Сама‑то в столицу приехала, чтобы в театральный поступать.